Исмаиль Кадарэ - Генерал армии мертвых

Я не понимаю, почему останки наших друзей нужно отдавать семьям. Я не верю, что такова была их последняя воля, как пытаются утверждать некоторые. Для нас, ветеранов войны, подобная сентиментальность просто смешна. Солдату хорошо только среди товарищей, живой он или мертвый. Оставьте наших друзей лежать вместе. Не разлучайте их. Их могилы будут поддерживать в нас боевой солдатский дух. Не слушайте трусов, не слушайте тех, кто поднимает крик из-за каждой капли крови. Вы уж поверьте нам, старым солдатам.

Генерал захмелел.

У меня их целая армия, подумал он. Только теперь вместо мундира у каждого нейлоновый мешок. Голубой мешок с двумя белыми полосками и черной лентой, производство «Олимпии», по специальному заказу. И эти мешки будут потом уложены в гробы. В небольшие гробы определенного размера, как предусмотрено контрактом с министерством. Сначала из гробов можно было составить несколько отделений, затем из них были сформированы роты, потом батальоны, и вот теперь заканчивается формирование полков и дивизий. Целая армия, одетая в нейлон.

— Что мне с ней делать? — спросил он вполголоса.

— Вы плохо выглядите, — сказал священник. — Может, у вас начинается лихорадка?

— Со мной все в порядке, — сказал генерал, чувствуя, что фернет действует быстрее, чем обычно, наверное, оттого, что он слишком устал. — Со мной все в порядке, — повторил он. — Я просто хочу выпить, — и он опрокинул еще рюмку. — Я просто хочу выпить, а вы, священник, или полковник, черт вас разберет, кто вы такой, мне мешаете. Что вам от меня нужно? А? Я терпеть не могу, когда за мной следят. Ну скажите, что вам от меня нужно, — генерал почти кричал.

Невысокий мужчина, который, как обычно, сидел за столом возле радиоприемника и что-то писал, повернулся в их сторону.

— Абсолютно ничего, господин генерал. Я вам нисколько не мешаю и ничего от вас не требую. Даже и не собираюсь требовать, — холодно ответил священник.

— Тогда сидите и смотрите, как я пью.

— Не будем устраивать здесь скандал, — сказал священник.

Генерал выпил еще. Теперь священник не будет мешать ему. В конце концов, главный здесь он.

Генерал вернулся мыслями к своей армии. К своей армии, голубой, с двумя белыми полосками и черной лентой. Что мне с ней делать? — подумал он. У меня очень много солдат, и, конечно, им холодно в их нейлоновых шинелях. Очень много. Тупые генералы бросили их на полях сражений, оставили их всех на меня. Я бы выиграл с ними все сражения.

Он попытался вспомнить сражения, которые они изучали в академии, попытался представить, какие из них он мог бы выиграть со своими солдатами. На пачке сигарет он стал рисовать схемы, обозначая позиции, рубежи атак, направления ударов. Для начала генерал окружил Цезаря, затем остановил войска Карла Великого, после этого внезапно атаковал Наполеона и вынудил его отступить. Но что-то ему в этом не нравилось. Не нравилось, потому что он выигрывал все сражения минувших веков благодаря превосходству современного вооружения, а не своим способностям полководца. Тогда он стал вспоминать последние войны. Он высадил десант на многих берегах и окружил несколько столиц. Своих одетых в голубой нейлон солдат он перебросил с берегов Нормандии за 38-ю параллель Кореи. Он послал их в гибельные джунгли Вьетнама, но и оттуда они вышли целы и невредимы. Он побеждал, потому что хорошо командовал и берег своих солдат. Он превосходно командовал войсками. Он специально изучил правила ведения войны в горных районах. Кроме того, его солдаты храбры, невероятно храбры. Они храбры, потому что им нечего больше терять, подумал он и снова выпил. Пачка сигарет была вся исчеркана, и ему снова вспомнилась последняя война. В одном из сражений генералу пришлось отступить, но он бросил в бой резервы покойников, пока еще не опознанных (они в бою были яростнее всех), и победил.

— Вот так, — пробормотал он удовлетворенно. — Кто осмелится выступить против Великой Нейлоновой Армии?

— Да у вас просто истерика! — пробормотал священник и встал.

Генерал чувствовал себя разбитым. Открыл жалюзи. Утро было холодным, небо — серым и неподвижным. Он облокотился на подоконник, и у него слегка закружилась голова. Мне отчего-то не по себе, подумал он. Может, повторяется старая история? Так же начиналось и в прошлый раз. Тогда я думал, что все дело в африканском климате. Но это было не так.

Он посмотрел в окно. Конец осени. Парк напротив совершенно облетел. На зеленые скамейки наверняка уже давно никто не садится. На них лежали опавшие листья. Генерал подумал, что в армиях НАТО цвета униформ — это цвета осенних листьев. Сначала листья были зелеными, потом светло-коричневыми, сейчас они уже темно-желтые, а сгнившие листья станут черными.