Игорь Неверли - Сопка голубого сна

Сегодня в местном окружном военном суде слушалось дело стажера-юриста Дмитрия Богрова по обвинению в убийстве Председателя совета министров П. А. Столыпина. Суд шел при закрытых дверях. Председателем судейской коллегии был генерал Ренгартен, обвинителем — полковник Костенко. В зале присутствовали министр юстиции-Щегловитов и киевский генерал-губернатор Трепов.

Из двенадцати вызванных свидетелей явились семеро. Допросили только начальника киевской охраны, жандармского подполковника Кулябко. Защитники Богрова и он сам от защиты отказались. Военный суд приговорил Дмитрия Богрова к смертной казни через повешение».

Вырезка третья:

«ПОСЛЕ КАЗНИ — ГОЛОСА ПРЕССЫ И ДОГАДКИ

25 сентября.— Богров выслушал смертный приговор спокойно, затем попросил поесть. Его просьбу удовлетворили. После этого осужденный просил прислать к нему в тюрьму раввина.

Сегодня ночью приведен в исполнение приговор, вынесенный виновнику покушения на Председателя совета министров, Богрову; Богров был повешен. При казни присутствовал корреспондент «Нового времени» Савенко.

«Юманите» напечатала заявление заграничного представительства партии социалистов-революционеров о том, что центральный комитет партии и подчиненные ему организации к убийству Столыпина Богровым непричастны.

«Речь» сообщает, что Богров считался человеком, который мог дать департаменту полиции ценные сведения. Во время следствия он держал себя спокойно, даже вызывающе. Заявил, что билетом на спектакль его снабдила охранка. При проверке это подтвердилось. Городской голова предоставил охранке шесть пригласительных билетов на предъявителя, и Богрову достался один из них. Богров показал, что прежде состоял в революционной организации, но в последние годы сотрудничал с охранкой. Как оказалось, Богров был азартным картежником, так же, как и его отец, и поэтому, несмотря на большое состояние отца, постоянно испытывал денежные затруднения.

Подполковник Кулябко заявил, что киевская охранка неоднократно пользовалась услугами Богрова, который состоял на постоянном жалованье, о чем свидетельствуют его расписки. Поскольку Богров заслужил доверие, его специально откомандировали из Петербурга для обеспечения безопасности Председателя совета министров, он обещал разоблачить человека, готовящего покушение, и для этого его снабдили входным билетом и фраком.

«Новое время» обращает внимание на то, что ни одна из революционных организаций не взяла покушение на себя, хотя это ей было бы выгодно с точки зрения пропаганды, а у самого Богрова не было никаких причин совершать это преступление.

Большинство газет удивлено лихорадочной спешкой, с какой провели судебное разбирательство и привели в исполнение приговор. Не исключено, что Богров выполнял поручение лиц близких ко двору и надеялся, как и подполковник Кулябко, что те его защитят.

Знаменательно, что в это время в Киеве находился Распутин и этот провидец за неделю до смерти Столыпина предсказал, что «новым премьер-министром вскоре станет Коковцев».

На полях третьей вырезки Васильев написал:

«Как видишь, Столыпина убили по прошлогоднему сценарию. Та же цепочка, соучастие охранки, Кулябко вместо Гуляева и провидец, угадывающий потаенные желания влиятельной дамы».

— Поглядите, ребята, как у нас получается: я сплю на медвежьей шкуре на полатях, потому что мне так нравится, это для меня самый лучший сон,— сказал Николай вечером, после отъезда Митраши и Федота.— Но Шулим спит на скамье, а Бронислав и вовсе на полу, подстилая бурку. В доме нет ни кроватей, ни стола, один только верстак... И долго мы будем так жить?

— Пока все не оборудуем.

— А когда мы этим будем заниматься, если я начну ходить на охоту? Нет, дорогие мои, у меня еще тысяча рублей осталась, и я могу пока позволить себе делать то, что мне хочется. Поэтому я, пожалуй, постолярничаю и обставлю дом. Спокойно, ребята, не перебивайте. Это никакая не жертва с моей стороны. Я ни о чем другом думать не могу, все мысли о том, как дом внутри оборудовать. Сделаю, значит, кровати, кухонный стол, двойные рамы, чтобы мы не мерзли, шкаф, полки... Ты, Шулим, будешь мне помогать и кашеварить, а Бронислав пусть до поры до времени охотится один.

Так Бронислав начал самостоятельно промышлять зверя.

В пяти верстах от их дома в сторону Прибайкальских гор простиралось большое плоскогорье, поросшее кедровым кустарником и рябиной, среди которых тут и там возвышались вековые кедры. Там оказалось настоящее соболье царство. Кроме того, сохранившиеся под снегом орешки и ягоды рябины привлекали птиц, в первую очередь — глухарей и рябчиков. Как-то раз Бронислав спугнул одного. Тот взлетел, гневно хлопая крыльями, и сел на дерево. Для дроби далековато, но Бронислав сбил его пулей. С тех пор он частенько разнообразил глухарями Евкино меню, состоявшее главным образом из мороженых пельменей.