Петер Эстерхази - Harmonia cælestis

— Ты бы сначала спросил, прежде чем задавать вопросы, — пожурил его по-отечески венгерский премьер Векерле.

В Бурге делегатов ждал роскошный обед, после которого состоялся императорский «сёркль», во время которого личное обращение короля-императора к кому-либо из присутствующих считалось наградой. Став полукругом, венгры ждали, когда король выйдет прогуляться; дедушка, будучи новичком, держался поодаль, дабы — как пассивный наблюдатель! — взять все на заметку, полагая, что до него очередь не дойдет, это исключено.

Но вот появляется Франц Иосиф, оглядывается по сторонам, как строгий и раздраженный начальник какой-нибудь канцелярии, замечает моего молодого дедушку и, никого не приветствуя, направляется прямо к нему; делегаты расступаются, освобождая дорогу, и дедушка в панике замечает, что стоит посередине один, как бы мешая пройти королю; он тоже отходит в сторону, где выстроились остальные, тогда король, раздосадованный, меняет дирекцию и поспешной нетерпеливой походкой снова идет к нему; делегаты вновь расступаются, дедушка вновь следует за ними, король же, словно притягиваемый магнитом, вновь поворачивается к нему, восклицая:

— Halt endlich! [107] Да стой же ты, наконец! (нем.). — И без какого-либо перехода благосклонно улыбается. — Ваш дедушка был преданным мне человеком, того же я ожидаю от вас! — И только тогда поворачивается к старшим членам венгерской делегации.

— Ты замечательно отступал, Мориц! — поздравляли его после «сёркля».

— Теперь только вперед, сын мой, — подмигнул ему Векерле.

Дедушка изучал отчеты, контракты, выкладки, доклады и если чего-то не понимал, то — как делают умные люди — спрашивал. Однако искушенные Векерле и Тиса отмахивались от него. Но что будет, если договор с Сербией не будет подписан в срок, спрашивал он в парламенте у премьер-министра.

— В таком случае я возьму за основу православный календарь и, выиграв тринадцать дней, еще и сербам польщу, — хитро улыбался Векерле.

Члены парламента веселились, видя, какой щелчок получил их не в меру любознательный молодой коллега. В другой раз он долго, во всех деталях расспрашивал о чем-то Тису. Уж на этот вопрос нужно было отвечать! И тот отвечал. Целых десять секунд.

— Замечательно, замечательно, — кивнул именитый политик. — Мне это напоминает вопрос из краткого катехизиса: И если ты в это веришь, знаешь и принимаешь, то какая от этого тебе польза?! — И председатель парламента сел. Смех справа, смех слева, смех в центре зала.

Мир рухнул неожиданно, и дедушка наблюдал это прямо в центре событий. Жизнь его все время напоминала краткие комментарии, подстрочные примечания к истории, жесткие и сдержанные аннотации. Малого иногда достаточно, иногда — слишком много, но всегда это больше, чем ничего, говорил он. А еще, что вещи либо бывают несущественными, либо кажутся нам значительными.

«Мои записки, может быть, подтвердят (а может, и нет) сказанное де Линем: Люди быстро привыкают к хорошему, ищут лучшего, обретают худшее и держатся за него, боясь, как бы не было еще хуже.

После убийства в Сараево некоторые из нас, знавших покойных, под гром ночной грозы сопроводили траурный поезд в замок Артштеттен (недалеко от Санкт-Пёльтена, на левом берегу Дуная). В придворных кругах недовольство. По-моему, будь похороны более пышными, могли бы собраться правители великих держав, и тогда судьба мира могла бы повернуться иначе. (Прим.: судьба мира никогда не поворачивается иначе.) Атак единственным результатом стало „An meine Völker“ [108] «К моим народам» (нем.). , я отправился на фронт. Мой младший брат Алайош геройски погиб.

Для поездки на похороны Франца Иосифа мне дали отпуск. Было что-то невыразимо мрачное в этом историческом акте, хороня императора, мы, сами того не зная, хоронили монархию. На обратном пути из Вены я уцелел только чудом; случайно отправился через Мархегг, а не через Брукк, где в результате железнодорожной катастрофы погиб Таллоци, директор департамента Министерства финансов, с которым я, несомненно, ехал бы в одном салон-вагоне.

Франц Иосиф — самый ничтожный покойник во всей мировой истории.

Во время коронации нового короля мне выпала честь в течение трех дней сопровождать Святую Корону — из оружейной палаты Крепости в Коронационный собор и обратно.

К моему удивлению, будучи возведенным в ранг тайного советника.

Короткое пребывание королевской четы в Венгрии и поспешный отъезд произвели дурное впечатление.