Владимир Орлов - Останкинские истории (сборник)

— Если Петюля соизволит, — была резолюция Шеврикуки.

Бельчонок закивал, соизволяя.

Шеврикука предложил Приватным привидениям самим выбрать трактир, наиболее подходящий их традициям, вкусам, кулинарным легендам, специфическим особенностям желудков, желудочных соков, отрыжек и прочему. Сам же он был готов отпробовать все местное. Был назван трактир «Гуадалканал». По дороге в «Гуадалканал» Епифан-Герасим стал жаться, сожалеть о том, что с довольствием у него туго и неясно — какая у него теперь выслуга лет, учитывать ли вынужденное в связи с выходом из строя организма воспринимающего объекта, Бушмелева, безделье или нет, какие могут быть льготы и т. д. — никак не могут решить, и он ходит с грошами в кошельке. Шеврикука понял, что среди всего прочего Епифан-Герасим — жмот и любит прибедняться. Петюля тоже обнаружил, видимо, что его карманы пусты, но так и не смог прервать речи своего почитателя. Помолчав, Шеврикука заявил, что с довольствием у него — дела сносные, что это он ведет их в трактир, а не они его и пора прекратить песнопения.

Название трактира подсказывало Шеврикуке мысли о том, что основу меню составят там блюда американской и японской кухонь, а может быть, и кухонь других стран Тихоокеанского бассейна, так или иначе вовлеченных в театр военных действий. На полках за трактирщиком он обнаружил банки американской тушенки и ветчины выпуска сорок четвертого года, пористый шоколад и японские сушеные кальмары. Но это, выяснилось, был как бы трактирный музей. В меню же предлагались два коктейля: «Перл-Харбор» и «Хиросима-Нагасаки», по цене примерно равные. Их Шеврикука посчитал нужным опробовать на десерт. Основными же блюдами трактира были — солянка сборная, расстегаи с куропаткой и жульен из маслят. Их сотрапезники Шеврикуки и согласились принять во внимание.

— А что пить будем? — поинтересовался щедрый Шеврикука. — Может, закажем бутылку «Тамбовской губернской»?

И Шеврикука уставился на Епифана-Герасима.

— Да ну! — поморщился тот. — Зачем эту-то дрянь?

Но тут же он и смутился, вспомнив, видимо, о неясностях с довольствием.

А у Шеврикуки полегчало на душе.

— Ну а что, отчего же и не «Тамбовскую»? — пропищал Петюля, скорее всего желая угодить вкусу Шеврикуки.

— А ты-то что! — рассмеялся Епифан-Герасим. — Тоже мне пивец! Тебе если нальют, то капельку от капельки. Не напаивай его, Шеврикука.

— Полагаю, что Петюля, — произнес Шеврикука, — знает свою дозу и сознает свое положение в обществе.

Пока же сам Шеврикука пожелал осознать свое положение в обществе хозяев и посетителей трактира. И его карманы были пусты. Ну не совсем, но пусты. Он полагал, что как-нибудь вывернется. И хотел поставить некий опыт.

— Кроме «Тамбовской», — сказал трактирщик, — я предложу вам двойной «Шеврикукс».

— Чего? — спросил Шеврикука.

— Вы забыли. А пользуется спросом.

— Валяй. Исключительно с хреном. Поверху. И без содовой.

— А как же! Самарский хрен вас устроит?

— Что же может быть крепче самарского хрена? — воскликнул Шеврикука. — В особенности из деревни Обшаровка Безенчукской волости!

— Справедливо изволили заметить! — испуганно сказал трактирщик и пропал. Но потом появился.

А Епифан-Герасим упросил Шеврикуку заказать сухое блюдце и у фиолетового окоема посудины усадил Петюлю. Шеврикука же укорял себя: ведь мог (было время) вызнать у Дуняши, чей этот Петюля Приватный и отчего у него в приятелях громила Епифан-Герасим.

— Был Продольный, — сказал трактирщик таинственно.

— Кто?

— Ну, может, не Продольный… — опять испугался трактирщик. — Может быть, Стыркин.

— Какой еще Стыркин?

— Нет-нет. Продольный, точно, Продольный, — сказал трактирщик. — Такой — с чубом, в тельняшке, обмотан пулеметными лентами. Искал каких-то Отродий… И вас…

— Не нашел? — спросил Шеврикука.

— Не нашел! — рассмеялся трактирщик. — Не нашел!

— Когда это было?

— Часа два назад. Вот, пожалуйста, двойной «Шеврикукс». С хреном поверху, исключительно обшаровским Безенчукской волости. Вашим приятелям предоставить?

— Нет, — сказал Шеврикука. — Сейчас шарахну. Апробирэн.

— Наше вам с кисточкой! — напутствовал трактирщик. — Вкривь и вкось!

Шеврикука шарахнул. Самогон, с чем-то желтым. Возможно, кроме хрена в нем был и перец. Выжил. Откашлялся. Надо было стучаться к Иллариону в Гатчину с канистрами «Шеврикукса». Может быть, вывел бы Иллариона, Павла Петровича, Александра Федоровича из состояний меланхолии и исторических невезений. Двойной «Шеврикукс» с хреном никак не заинтересовал Епифана-Герасима и Петюлю. Те все умилялись встрече, ворковали что-то недоступное Шеврикуке, пусть наговорятся, решил он. Да и зачем они ему вовсе? Он очухивался от именного напитка и наблюдал за публикой, скорее всего, постоянными сидельцами трактира «Гуадалканал».