Александръ Дунаенко - Есть ли жизнь на Марсе?

«ВСПОМНИМ ВСЕХ ПОИМЁННО!..»

Так говорят с надрывом дикторы телевидения и радио в День Победы. Но — всех ли? А, может, ну его! Давайте всё забудем, чего там прошлое ворошить!.. Правда, кощунственно? В День Победы вспоминают всех, кто воевал, кто на войне погиб. Чествуют оставшихся в живых. Славят военачальников, которые ко дню рождения генералиссимуса штурмовали города, заваливая подступы трупами советских солдат. Нет, не ради жизни на земле. Ради славы. Ради довольной ухмылки усатого монстра. Но есть ещё сотни тысяч, миллионы погибших и замученных в советских концлагерях. К примеру, те же герои войны, которых из плена, а иногда и прямо с передовой отправляли на лесоповал. У них нет своего праздника. Для них не устраивают парада и радиотеледикторы не говорят о них со слезой в голосе проникновенные слова. Миллионы загубленных жизней, исковерканных судеб. Жёны изменников Родины. Погибшие. Насилуемые вертухаями. Сами изменники — писатели, инженеры, артисты, рабочие, крестьяне — невинные граждане великой, высокодуховной России. Туда, в лагеря, попадали лучшие. Почему они не герои? Почему у этих миллионов нет своего Мамаева кургана, на котором стоял бы Родина-отец? Про них говорят: — Чего ворошить прошлое, давайте забудем! И ещё говорят: — Время было такое!.. Когда я слышу такое, я думаю: неужели после всех великих чисток в России остались только потомки чекистов, охранников и надзирателей? Спорят: как преподавать историю детям? Рассказывать правду, или растить патриотов? Тогда патриот — это, простите, кто? Кого из наших детей хотят вырастить?.. А, может, не нужно их делить? Тех, для которых 9 мая гремят салюты и бряцают оружием и тех, про которых нам советуют забыть? Давайте уж выберем что-то одно — или всех забудем. Всех, поимённо.

Слава Усимбеков работал художником в кинотеатре «Казахстан», в центре Актюбинска. Мы подружились на почве страстного, болезненного увлечения книгами. Слава был художником, но работал в жанре специфическом: рисовал для кинотеатра афиши. Слава первым прочитывал всякие журналы о кино, сообщал самые свежие новости. Новость о фильме Тарковского «Зеркало» размещалась в тощем журнальчике. Содержание выглядело примерно таким: фильм о воспоминаниях мальчика-подростка. У будущего лауреата международных премий была какая-то, самая последняя, категория. А вскоре пришла копия «Зеркала». Фильма, о котором уже заранее сложилось мнение, что он про какого-то мальчика и «некассовый». Поэтому в план проката его поставили по одному разу в кинотеатры города, и, кто мог — тот вообще благоразумно отказался. И — какой ему там «прайм тайм» — в самое неудобное, «мёртвое» время — где-то около полудня. Ну, — «про подростка» — детский, значит. В тот день у меня болела голова. Но отложить просмотр «на потом» возможности не было. Не скажу, что от сеанса пришёл в восторг. Произошла «загрузка». Фильм со всеми его кадрами событий на Даманском, типографии, ветром в лесной чаще, стихами и запахами просто ушёл незаметно куда-то в подсознание. Есть произведения искусства, которые от Бога. Мы называем их классикой. В них заложено что-то такое, вроде двадцать пятого кадра, звука на неслышимой нами частоте. То, что воздействует на глубины нашего подсознания, сразу на душу, потому что она где-то там. И они вписываются, входят в нас навсегда, потом корректируя наши поступки, наше отношение к миру. А внешне это не заметно. Посмотрел «Затмение» Антониони, поскучал, ушёл. А запись произошла. Что-то щёлкнуло внутри сознания. Оно переступило на ступеньку выше. Хотя внешне ни вы сами, ни из окружающих никто в вас этого не заметил. И такие фильмы даже не обязательно смотреть во второй, третий раз: они уже записаны внутри. Вы уже всё запомнили… Но «Зеркало» я успел посмотреть ещё раз. Его через несколько дней показали ещё раз в другом кинотеатре. Потом были и «Ностальгия» и «Жертвоприношение». Потрясающая сцена Янковского в сухом бассейне со свечой. В «Жертвоприношении» Эрланд Йозефсон — Александр — приносит в жертву самое дорогое и… спасает мир. Не супермен, не сверхоружие спасает мир, а обыкновенная, бесплотная Мысль, Слово… И снова об Андрее. Чтобы стать святым, наверное, обязательно нужно быть мучеником? Другого пути не бывает?..

Вот в России есть такая страна — Угрюмомордия. Там ходят угрюмоморды. Обыкновенных шуток не понимают. Сами никогда не улыбаются. Только среди своих. У них шутки свои, особенные. В большинстве угрюмоморды интегрированы во властные, чиновные структуры. Они тупые, жадные, жестокосердные. Они могут быть умными, но они — тупые. Им довольно кучеряво живётся. Они чаще других россиян имеют возможность выезжать за границу. На всех знаменитых курортах отдыхают в первую очередь и в большинстве — российские угрюмоморды. Поэтому и сложилось за границами России представление о россиянах, будто они такие все: хмурые, подозрительные. Ещё и — наглые… Угрюмоморды не любят писателей-сатириков, всяких, там, шендеровичей, жванецких, губерманов. Они не всё понимают, о чём эти писатели говорят, но думают, что это про них. В чём-то они, возможно, и правы…