Владимир Колковский - В движении вечном

Такой вот ответ, по-видимому, весьма озадачил, потому как и впереди на некоторое время наступило молчание. Но вскоре, впрочем, беседа продолжилась вновь, хоть и на прежний, столь своеобразный манер. Она говорила, расспрашивала серьезно, внимательно, а он отвечал так, словно лишь хотел попрактиковаться в какой-то уж слишком развязной шутовской оригинальности.

— Ты… Кеплер! — смеялся Игнат, когда, наконец, все закончилось. — Тебе и хлеба не дай, а…

— Простецкие девчатки! — лишь отмахнулся в ответ Витька. — Расскажи-ка лучше, как там вчера в футбол сгоняли?

Летом с началом памятных антоновских танцевальных вечеров Игнат сразу стал их постоянным посетителем. Всякий раз с охотничьим азартом снова выглядывал себе среди приехавших на летние каникулы в поселок девчонок «новенькую», приглашал на танец, знакомился, провожал. А дальше…

— Неужели они все, как одна? — говорил он с изумлением другу. — Знакомишься, как в первый раз! — голову кружит, мечты, волнения, мысли… А погулял, глядишь, вечерок-другой, вечерок-другой потерся на лавочке в парке…

— … и только привет-привет, и финиш! — договорил за него быстренько Витька. — Кажись, с кем хочешь, пошел бы, да только не с ней.

— И где же оно… высокое, светлое?

— Романтика любви?

— А ты?… сам-то хоть веришь? Есть ли на всем белом свете?

— Ну-у, как там свете… Вот в книгах! Ты книги смотри, поэзию.

— Так что ж тогда выходит… поэты? Поэты придумали?

Витька немножко призадумался, хотел что-то ответить. Но, в конце концов, как это и частенько у него случалось, не выдержал «серьеза». Изменившись в лице, усмехнулся вначале, а потом и рассмеялся в ответ:

— Так им же за это денежку платят!

У Игната были другие, вполне конкретные планы в тот памятный вечер. И приглашать он уже, было, двинулся в совершенно противоположный уголок зала. И вдруг в какой-то неуловимый миг…

Не раз он замечал и впоследствии.

Бывает так, что уже и не веришь, говоришь, что не поверишь никогда. И вот, иногда в самый безрадостный пик, в самый безнадежно заостренный тягостный пик этого неверия — один маленький эпизод, одно малозаметное событие, одна, казалось бы, совершенно случайная встреча…

Кто он, таинственный сеятель нашей веры?

Кто мы в его замысле строгом?

Снова был вечер тихий, теплый, уютный, и снова Игнат шел на свидание. Жил он в самом центре поселка, а она на далекой окраине в конце длинной темной улицы. Фонари здесь никогда не горели; их, затеяв суматошное соревнование на меткость, разбивали в первый же вечер местные задиристые пацаны. Дома, обычные деревенские бревенчатые хаты, подступали здесь так близко к брусчатой дороге, что можно было легонько вскочить на невысокий рубленый заборчик и просто тихо постучать в окошко…

Но Игнат всегда бросал камешки.

Почему-то всегда казалось, что где-то рядом в соседнем дворе кто-то притаился, выглядывает, сейчас окликнет грубо, поэтому редко когда удавался сразу точный бросок. Вот и сегодня первый, наугад выбранный камешек, легкий и плоский вильнул размашисто перед самым окошком и резко спикировал вниз, глухо скользнув по бревенчатой стенке. Второй, выбранный тоже весьма неудачно по весу, отнес в сторону случайный порыв непоседливого неманского ветерка. В третий раз Игнат уже почти не сдерживался, и стекло дзынкнуло так будто треснуло.

«Ну вот, сейчас еще батька выскочит!» — даже втянул он голову в плечи, и быстренько переметнулся на другую сторону улицы.

Там, словно гигантский круглый пень, торчал приземисто из-под земли низкий колодец с широким кольцевым срубом. Присев вплотную за ним, можно было спрятаться.

Юля всегда собиралась долго, но и ожидать ее было усладой, усладой волнующей, хоть он давно уже научился угадывать в беспорядочных сполохах за занавешенным окошком ясные приметы того, что она дома и собирается. Он никогда не уговаривался наперед, да и попробуй-ка ты с ней договориться! — другой раз никак расстаться не могут, уже за полночь давно, уже и мать не раз выйдет из дому, покличет, а заговори он только про новую встречу… Всегда у нее дела, всегда у нее проблемы неотложные, всегда она «не может никак», хоть ты и дни перебери подряд на целый месяц вперед.

— Так, когда же мы увидимся? — только почесывал затылок Игнат.

— Когда сердце подскажет! — искрились лукаво в ответ ее карие глазки.

«Хочешь придти — приходи… нет? — что ж, обойдусь запросто!» — чудилось неизменно ему в этом.