Владимир Колковский - В движении вечном

И в аудиториях точно также различие, словно в соответствии должном. Различие принципиальное, как по вместимости, так и внешнему виду. Лекционные аудитории, как правило, со ступенчатыми рядами, человек на двести с запасом рассчитаны, а вот для практических… Только название одно, что аудитория, а сути и внешнему облику, считай, тот же самый — тот самый родной и привычный школьный класс.

Однако Круглова Галина Петровна в отдельно взятой злополучной тринадцатой студенческой группе была гораздо больше, чем обычный школьный учитель в обычном школьном классе. Обычный учитель дает в лучшем случае три-четыре урока в неделю, Круглова же волею судьбы вела в тринадцатой группе все три высших математики. То есть, одна ее пара в день получалась как минимум, а что такое пара студенческая? — это, считай, тот же самый сдвоенный школьный урок. То есть, Круглова была в группе каждый учебный день, была часами непременно, а частенько и львиную долю учебного дня — каждый день учебный в календаре первокурсника злополучной тринадцатой группы образца 1976-года и Круглова были как нечто единое целое.

Иногда мы даже чисто интуитивно чувствуем, в чем заключается главное препятствие по жизни, которое вскоре предстоит преодолеть. Преодолеть неимоверно сложно, в данный момент и не видно как, но преодолеть необходимо. Необходимо не просто для дальнейшей стабильности, ровного хода, а в полном смысле и для выживания самого.

В отношении практических по математическим дисциплинам чувство такое у студента Игната Горанского возникло с первых же занятий. С первых занятий он ощутил вот это явственное давление неприязни со стороны Кругловой, давление гнетущее, обескураживающее с оттенком безысходности, возникшее по непонятным причинам.

И чем, чем было объяснить?

Ладно, пускай разгильдяй, сачок, оболтус, здесь не поспоришь, но ведь вокруг полно таких. А кое-кто ведь еще и похлеще.

Игнат был прекрасно наслышан о предыдущих избранниках самой грозной представительницы свирепой троицы, а то, что в избранниках нынешних оказался именно он, чувствовалось даже вне всякой конкретики. Иногда ведь и без всякой конкретики чувствуешь неприязнь такого рода с самого начала, неприязнь просто с появлением человека в твоей жизни, неприязнь почти органическую. Отсюда и давление это самое, давление гнетущее, явственное, давление каждый учебный день, поскольку, приходится еще раз сказать, Круглова присутствовала каждый учебный день часами, а иногда и львиную долю учебного дня.

Впрочем, чисто интуитивному этому чувству можно было найти, вроде, и вполне логическое объяснение. По математическому анализу вскоре предстоял экзамен, но экзамену предшествовал зачет, решение задач. И принимать этот зачет должна была именно Круглова. А коли не сдал, нету зачета, значит, нету и допуска к экзамену; не сдал три раза, получил три незачета под роспись подряд в деканатную ведомость — и приветик, студент уже бывший, собирай документы на выход.

Как сдать экзамен, теорию, это беспорядочное скопище знаков, чисел и формул? Как сдать целых сорок лекций, когда не в состоянии разобраться толком даже в одной? Сейчас это казалось невообразимым, но! — но чисто интуитивно куда более легким, чем предстоящее впереди. А впереди была сдача зачета, сдача зачета самой грозной представительнице свирепой троицы, причем сдача зачета в явном статусе очередного избранника.

Ситуация подчас могла представиться даже парадоксальной, ведь с делами практическими, то есть с решением задач дело смотрелось куда веселее. И вот в этом заметном опережении теории практикой как раз никакого парадокса и нет, в жизни частенько, разумея ничтожно в основах теории, можно быть неплохим практиком. Так, опытный наладчик с многолетним стажем гораздо увереннее ориентируется среди вверенной ему электроники на родном участке, чем молодой специалист, выпускник технического института, только что на участок пришедший, хоть и базовый теоретический уровень последнего несравненно выше. Точно также можно совершенно ничего не смыслить в определениях предела, производной и интеграла, но неплохо находить пределы, дифференцировать и интегрировать, разобравшись хорошенько и запомнив лишь алгоритмы этих действий.

И парадокс подлинный виделся именно вот в чем. К началу первой сессии, Игнат ничего не смыслил в теории, однако решать задачи мог. Мог, по крайней мере, на уровне сдачи зачета и даже с некоторым запасом, но! — но чисто интуитивно сдача зачета виделась ему сейчас делом куда, куда более сложным, чем сдача экзамена.