Ник Хоакин - Пещера и тени

— А он не сказал вам, как она попала в пещеру?

— Нет. Потому что, как я уже говорила, это несущественно. Мистер Энсон, я советую вам прекратить ваше расследование, пока не поздно. Из-за вас прольется кровь. Богиня пещеры опасна. Она из тех добрых духов, которые могут порой быть безжалостны.

— Похоже, вы хорошо ее знаете.

— Я ее жрица. Еще до того, как обнажился вход в пещеру, я была призвана в город для откровения. Потом — землетрясение, пещеру обнаружили, и богиня вошла в меня, как входила во всех своих жриц, когда наступало время. Раньше для общения с ней мне надо было впадать в транс, теперь же богиня живет во мне. То же самое было и с той женщиной из семнадцатого века, которая известна как Эрмана Беата. И точно так же она вошла в Нениту Куген в час ее смерти.

— Ненита была жрицей?

— Ее посвятила в жрицы сама богиня, которой дано летать там, где мы бредем на ощупь. Когда Ненита Куген пришла к нам, я увидела в ней дитя, вконец запутавшееся, но с чистым сердцем. Она искала отнюдь не сильных ощущений — ее по-настоящему интересовало наше движение. Собственно, ей хотелось быть одной из наших дакиланг далага [80] Великих дев (тагальск.). — тем, что вы бы назвали целомудренной весталкой. Однако у нас движение нативист-ское, а она, сколько бы филиппинской крови ни унаследовала от матери, все же американка. Я сказала ей, что сначала она должна стать настоящей филиппинкой, и именно поэтому позволила ей беспрепятственно бывать здесь. Она была с нами, когда ей этого хотелось, она была вольна приходить и уходить. Ненита все быстро усваивала. Прирожденная язычница.

— А что такое прирожденная язычница?

— Это та, которая не может не видеть, что сама природа есть бог. Христианство отделяет природу от человека и бога. Мы, язычники, видим единство всего сущего. Я говорю «сущего», потому что стараюсь избегать слова «творение», которое уже предполагает обособленность творца от сотворенного им. В филиппинских мифах нет акта творения. Летит птица, она хочет отдохнуть, для этого и появляется земля. Бамбуковый ствол расщепляется надвое, и оттуда выходят мужчина и женщина, которые там дожидались своего часа.

Джек изобразил раздумье, почесав затылок:

— Тогда кто же является богом — птица, дерево, мужчина, женщина?

Она ответила:

— Бог есть летящая птица и возникающая земля. Бог есть расщепление бамбука и появление человечества. Бог — все процессы, происходящие в природе, то, что ныне наука, отвергнув библейский миф о сотворении мира, называет эволюцией. Но знание этого было еще у наших предков, а мы с приходом христианства его утратили. И нам надо восстановить для себя это знание, если мы хотим выжить.

— Мы должны уверовать, что прутья и камни суть бог?

— Если вы должны верить, то вы обманываете сами себя. В вас воспитали условный рефлекс, который говорит вам, что прутья и камни не одушевлены. Но наши языческие предки стихийно, инстинктивно верили, что в природе нет ничего неодушевленного. Земля и воздух, вода и огонь, прутья и камни, растения и животные — у всех у них, как и у самого человека, есть свой дух, божество или богиня, — то, что наши пращуры называли анито. И вот это уважение, почтение к анито, обитающим везде и во всем, не позволяло нашим предкам вырубать леса, истощать почву, загрязнять воздух и воду. Прежде чем срубить дерево, сжечь траву, убить оленя или загарпунить рыбу, они испрашивали разрешения у божеств природы. Я не могу без улыбки слышать, как то, что раньше высмеивали, называя предрассудками, теперь превозносят как экологию.

— Даже если допустить, что все это справедливо, — сказал Джек, — я все-таки не вижу, почему надо опять превращаться в язычников, чтобы выжить. Можно не губить дерево и не веря, что в нем есть анито, который погубит меня.

— А мы верим в то, что нас погубит собственная непочтительность. Мы стремимся возродить филиппинское язычество как раз потому, что непочтительное отношение к природе буквально на глазах делает нашу страну непригодной для жизни. В горах сводят леса, земля истощается, реки и моря издают зловоние, даже сам воздух отравлен. То, что у отдельных лиц, как, например, у вас, мистер Энсон, есть совесть, нас не спасет. Нужно, чтобы старые языческие понятия снова стали достоянием общины, а для этого мы должны вернуться к культу анито. Поэтому я, как бы бросая вызов, начинаю именно с прутьев и камней, ибо язычников издавна высмеивают за почитание камней и прутьев иссохших. Мне надо показать людям магию прутьев и камней, потому что они любят чудеса. Я благословляю прутья иссохшие и камни, которые они приносят, а потом ставят или кладут в воду. Они пьют эту воду, умываются ею или готовят на ней еду — и многим это дает исцеление. Я говорю им: «Не я исцелила вас, но анито прута, анито камня, анито воды». Тогда они начинают относиться к прутьям, камням и воде с религиозным благоговением. После этого я перехожу дальше, рассказываю о других силах природы и прошу людей приносить сюда мясо и зерно, огонь и цветы, землю и минералы, чтобы они сами убедились, какие силы заключены во всем. Постепенно их высокомерие по отношению к природе сменяется трепетом перед нею. Вам бы следовало посмотреть на них во время поклонения, мистер Энсон.