Николай Байтов - Думай, что говоришь

Не понимаю: то ли здесь просто логическая конъюнкция (т. е. имеются в виду лишь те из внешних признаков, которые являются вместе с тем формальными ), то ли это перечисление претендует на нечто большее, имплицитно содержа в себе представление о том (и, стало быть, намекая на то), что всякий вообще внешний признак является формальным (а быть может, и наоборот), только немного разные аспекты описываются этими двумя словами, как это обычно бывает при синонимии, и здесь поставленные рядом через запятую эти два слова, как будто бы неявно приглашающие нас взглянуть на них как на синонимы, предлагают, значит, нашему сознанию осмыслить оба аспекта совместно и в их взаимосвязи, — дескать, в восприятии внешности нам даётся форма объекта, проникая же в его внутренность , мы, быть можем, постигнем и какое-нибудь содержание , которое эту форму наполняет, — однако можно ведь представить себе такую внешность, которая выполняет по отношению к внутренности защитную функцию, являясь оболочкой, предохраняющей от проникновения внутрь чужеродных тел и лучей — в частности, исследовательского взгляда, — с другой же стороны, нас учили, что форма всегда служит раскрытию содержания , а отнюдь не сокрытию, на чём, кстати, зиждется и весь научный метод: именно от формы исследователь умозаключает к содержанию исследуемого предмета, и если б форма не являлась хорошим проводником для его взгляда (этаким оптическим лучепроводом), то Бог знает, в какую ересь мог бы впасть физик, химик или биолог — да даже искусствовед или какой-нибудь литературный критик, как, например, один мой знакомый, пришедший (неизвестно какими путями) к выводу, будто одна из поэм американского поэта Джона Шейда трактует бред некоего сумасшедшего, вообразившего себя королём в изгнании, в то время как известный комментарий к этой поэме, столь же неотъемлемый от неё, как тень неотъемлема от предмета (а ведь часто тень может дать нам если не более полное, то, во всяком случае, дополнительное представление о форме предмета), ясно доказывает нам, что поэма воспроизводит беседы автора именно с настоящим королём в изгнании, соседом и коллегой Шейда, совершенно здравомыслящим и ироничным человеком, и если — возвращаясь — считать, что внешность есть знак внутреннего — знак одновременно раскрывающий и укрывающий, — то наш путь к внутреннему будет путём истолкования знака, а это отнюдь не формальная операция, поставляющая знак в соответствии с грамматикой и синтаксисом в различные контексты, подобно регистрирующим приборам на панели управления какого-нибудь летательного аппарата, которые таким образом показывают пилоту, выполняющему боевую задачу, различные возможные траектории встречающихся ему объектов, причём о траекториях я ведь завёл речь потому, что этот вопрос я задаю себе много лет, и если не всю жизнь, то по крайней мере с того памятного дня, когда на лекциях по термодинамике мне впервые сообщили, что не всякое движение описывается траекторией, являющейся решением какого-либо дифференциального уравнения, и, таким образом, известное из курса классической механики умозрительное построение, именуемое «Демоном Лапласа», не обладает тотальной властью над физическим миром, а лишь над очень небольшим множеством макрообъектов вроде планет, звёзд, астероидов и т. п., в то время как, например, движение молекул газа или жидкости совершенно ему неподвластно, и если всё-таки отдельные молекулы или их небольшие группы, так называемые «ансамбли», показывают нам иногда что-то вроде траекторий, то следует понимать это именно как сокрытие неких собственных значений данной жидкости или газа с целью отвлечь внимание наивного или закоснелого в детерминизме исследователя, а то и пилота, выполняющего, скажем, боевую задачу и не интересующегося ничем, кроме этой задачи и показаний своих приборов, хотя разница между научной и боевой задачами есть, и немалая: учёный лишь регистрирует свои наблюдения и затем пытается их обобщить в объясняющее описание ситуации, боец же должен встреченную и изученную ситуацию переформировать в соответствии с внеположным ей принципом, но в любом случае показываемые ему траектории имеют целью скрыть некие собственные значения, предъявив ему квазиповедение вместо собственно поведения, и тем самым дезориентировать его, запутать, задурить ему голову вплоть до полного краха и гибели, чему назидательным примером может служить голова Больцмана, пытавшаяся разглядеть траекторию молекулы, а вместо неё встретившая траекторию пули.