Марсель Гафуров - Территория памяти

Появление нежданного родственничка Николаю не понравилось: и без постояльца жили в тесноте, к тому же выпивать с ним, так же, как и без него, Савва наотрез отказался. Отношения между зятем и шурином установились напряженные. Вечерами Николай заводил примерно один и тот же пьяный разговор:

— Ну что, герой, не нашел работу? Изжевала, значит, вас мать ваша Родина и выплюнула? Эх, вы! Был бы у меня пулемет — я бы их!..

Кого «их» — Николай не уточнял.

— Заткнись! — взвивалась сердобольная Капа. — И без тебя человеку тошно!

Савва, попривыкнув к своему положению калеки, приискивал работу. Сестра слышала, что есть в городе организация участников афганской войны, посоветовала сходить туда, авось помогут. Савва сходил, вернулся мрачный. Это не по мне, сказал он, там занимаются куплей-продажей, а какой из меня купец! В конце концов устроился разнорабочим — с прицелом на мастеровую должность — на престижном, номерном прежде заводе, без продукции которого ни самолеты, ни космические корабли летать не могли бы.

На заводе дела у него пошли сносно. Савва, не тративший ни копейки на курево или выпивку, отдавал заработок сестре, и Николай, видя это, даже зауважал его и не доставал особо пьяными разговорами.

Но вот страну перекосило, утвердилась, постреляв из танков в Верховный Совет, новая власть, и завод залихорадило. Оказалось, России не нужны свои самолеты, а на космос нет денег. Перестали поступать на завод государственные заказы. Тем не менее рабочие по-прежнему ходили на работу, надеясь получить все дольше задерживаемую зарплату, и Савва ходил, пока не стряслась с ним новая беда. Утром, направляясь на завод, поскользнулся он на обледеневшем крутосклоне, — хромая нога подвела, — кубарем покатился вниз, сильно ударился спиной обо что-то твердое и потерял сознание. Спасибо добрым людям, наткнувшимся на него, вызвали «скорую помощь», отправили в больницу.

В больнице у него начал расти горб, только этого и не хватало, чтобы комплект его несчастий стал полным. Тем временем на заводе провели сокращение штатов, сократили и Савву. Незаконно сократили, не имели на это права, пока лежал в больнице, но кто в ту пору считался с законами!

Из больницы ему некуда было идти, кроме как к сестре. Вернулся к ней, лег на кровать, отвернувшись к стене, пролежал так несколько суток, равнодушный ко всему на свете, даже поесть не вставал.

Капа, плача, взроптала на вышнюю власть:

— Господи, за что ж ты его так?! Говорят, за грехи караешь, а какие у него грехи? Он их еще нажить не успел… Саввушка, ну не надрывай мне сердце, ну скажи, как тебе помочь! Может, живность какую купить, все тебе забота будет, отвлечет от горя? Люди вон собак держат, от тоски, говорят, спасают. Или кур купить? Нет, куры — бабье дело. Ты мальцом животных очень любил, телят, ягнят… Знаешь, я слышала: не так далеко от города один колхоз обанкротился и телят распродает, недорого. Может, съездишь туда, теленочка купишь?

— Зачем он мне? — разлепил губы Савва.

— Ну, бычка откормишь, осенью мясо будет.

— А где его держать? Во дворе у нас двоим не разойтись.

— В дровяном сарайчике место есть, поставишь туда и травку, ветки будешь ему приносить. Вот тебе и занятие…

Задумался Савва, и словно светлый лучик жизни в кромешной тьме его поманил — обернулся к сестре.

— А деньги где взять?

— Саввушка, я не все твои деньги тратила, откладывала на всякий случай… Значит, согласен съездить? Ну пожалуйста!

— Ладно, съезжу.

— Только не торопись. Тебе надо день-другой хорошо поесть, окрепнуть…

Через два дня Савва, сходив в службу трудоустройства, подав заявление насчет пособия по безработице, поехал в колхоз; Капа разузнала, как туда доехать, автобусов в ту сторону ходило много. И вот он в телятнике. Телят еще не всех распродали. Пока Савва разглядывал их, один теленок доверчиво потянулся к нему, решив пожевать полу его куртки. У Саввы дрогнуло сердце, выбор был сделан. Заплатил за теленка, повел его на веревочке к автобусной остановке и только там догадался посмотреть, бычок это или телочка. Оказалось, телочка. Ну, телочка так телочка…

Однако в автобус с теленком его не пустили. Ни в первый, ни во второй, ни в третий… Что было делать, кроме как отправиться в город пешим ходом? Четверо суток вел свое приобретение по обочине шоссе, подкармливаясь наскоро в придорожных кафе, благо недостатка в них не было. Ночевал в поле, прижавшись к теплой спине Маши, Машани — имя это, вернее кличка, первой пришла в голову.