Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем

— Старик умирает, и это его предсмертный бред — сказал Худьерди, потягивая маленький окурок сигареты без фильтра, и добавил: он был великим алкашом нашей эпохи. Мы, то есть его ученики, унаследовали его богатый опыт в деле пьянства и дебоша, его умение пить, говорить трогательные тосты, услышав которые человеку невольно хочется горько плакать и рыдать. Обычно, когда человек умирает, его близкие капают ему в рот воду. А у этого старого заслуженного народного алкаша нет близких людей, кроме нас с вами. В этой бутылке есть две — три капли вина. Вы не против, если я капну эту влагу в рот нашего старого собутыльника, который собирается уйти на тот свет, где нет спиртного? — сказал он, обращаясь к алкашам.

Компания пьяниц одобрила его идею, и Худьерди принялся осуществлять свою историческую миссию, капая остатки вина в рот дряхлого алкоголика. Облизывая рот, похожий на нору грызуна в осенней траве, умирающий пьяница заплакал:

— Спасибо вам огромное, дорогие собутыльники мои… не ругайте меня, и прощайте… Видно, моя песенка спета. Я покидаю этот мир… Простите, если обидел вас нечаянно, и скажите моей жене Гарибе, что я её люблю. Люблю своих детей, которые росли без меня… Бедные… Пусть они меня простят… Тхи… хи… и-и… — плакал старый алкаш с поношенной тюбетейкой на лбу и в клетчатой зимней рубахе с одним рукавом.

Слезы катились по его грязному и небритому до самых ушей лицу. Потом он снова заговорил:

— Я завещаю вам: после моей кончины ни в коем случае не хороните меня ни на мусульманском, ни на христианском кладбище. И не выбросьте моё тело в мусорный бак или на городскую свалку. Не кремируйте меня. Отдайте мое тело медицинскому институту, и пусть студенты практикуются. Пусть моё тело вскроют в присутствии студентов, и пусть мой скелет служит наглядным пособием на занятиях со студентами. И пусть мой скелет выставят на витрине, как музейный экспонат. Пусть мое тленное тело приносит хоть немного пользы нашему обществу после моей смерти. Устройте в мою честь скромные поминки, выпейте за упокоение моей души, читайте на поминках стихи моего кумира, великого Омара Хайяма про вино — сказал он.

— Обязательно, будьте покойны, аксакал. Сейчас придет лечащий врач и откроет аптеку. Купим пару бутылок животворной воды, откупорим, выпьем и вы снова вернётесь в наши ряды. Если нет, ну что же, как говорится, гудбай — успакоил его Худьерди, держа пустую бутылку, словно капельницу, над его ртом.

— Эх, Худьерды, теперь даже животворная вода не сможет поднять меня на ноги! — сказал старый алкаш с поношенной тюбетейкой на лбу, в клетчатой зимней рубахе с одним рукавом. Тут появился незнакомый тип, с виду тоже алкоголик со стажем. Он спросил у пьяниц, откроется ли сегодня «аптека» вообще.

— Ты тоже «больной» что ли? — спросил у него Худьерди.

— Не то слово, «больной». Я тяжело больной. Голова трещит. Не голова у меня, а какая-то шарообразная чугунная гиря — ответил незнакомый ему алкаш.

— Ты из провинции? — поинтересовался Худьерди.

— Да, я из село Таппикасод. Алкаши засмеялись.

— Ну и название у твоего села — сказал Худьерди. (слово «таппи» означает кизяк. А касод переводится как кризис. Получится слово кизяковый кризис).

— Я вижу, что ты тоже не очень городской. Скорее, колхозник. Ты наверно из большого кишлака, который считаешь городом, и гордишься — сказал новый алкаш.

Услышав это, Худьерди, вместо того чтобы разозлиться, почему-то засмеялся. Потом протянул руку новоиспеченному алкоголику и сказал:

— Ладно, давай познакомимся что ли. Меня зовут Худьерди, а тебя?

— Извини чувак, я не могу пожать тебе руку, так как я тебя впервые вижу. По крайней мере, привычка у меня такая странная. Зовут меня Калтакапан, а фамилия моя Арратопанов. Можете назвать меня Калтакапан Таппикасодий.

— Хорошо, договорились — сказал Худьерди.

Потом обратился к компании:

— Братцы! Вот сегодня с утра в нашу армию прибыло пополнение! Ну что, примем его в свою либерально-демократическую партию «Сто грамм»?! — крикнул он.

— Да! — ответили коротко и в один голос члены компании бродяг.

— Ну, поздравляю, Калтакапан Таппикасодий. Это политического дело, и его надо обязательно обмыть. То есть с тебя пузырь — сказал Худьерди.

— Нет проблем. Только не сегодня. Потому что в данный момент мои карманы пусты как барабаны. Вот я на днях должен ограбить дом одного богатого башмачника по имени Гурракалон, который живет на нашем селе, на берегу реки Тельба-дайро, вот тогда я вас всех напою — сказал алкаголик Арратопанов Калтакапан.