Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем

Гурракалон стал с толком, чувством, интонацией и расстановкой читать вслух второе письмо Далаказана.

Привет из лечебницы!

Ассалому алейкум, Гурракалон-ака и Фарида Гуппичопоновна!

Сегодня в нашем учреждении проходит чемпионат по боксу среди душевнобольных. Двое наших товарищей по болезни, вышли на ринг, который мы сами установили, натянув канаты, сплетенные из порванных простынь и наволочек. Один из боксёров был низкорослый, пузатый с длинными руками и кривыми ногами, в кирзовых сапогах, а другой — высокий и очень худой, но с короткими руками, с длинней шеей, в галошах. Они непрестанно подпрыгивали, жаждая крови друг друга, разминаясь и нанося контрольные удары по воздуху руками, с намотанными на них простынями, внутри которых находились неотёсанные камни. Рефери стоял в полосатой пижаме, посередине ринга, постоянно жуя битумную жвачку и взахлёб глотая слюну.

Неожиданно для соперников он сказал:

— Вы готовы?! Вы готовы?! Бокс!

Началась драка, совсем непохожая на боксёрский поединок. Первым напал на своего низкорослого и пузатого соперника с длинными руками, в кирзовых сапогах, высокий душевнобольной и побил его в первом же раунде. Рефери долго не мог разнять их. Высокий душевнобольной остановился только тогда, когда ему сказали: «Прячься, идет доктор в белом халате!» В этот момент низкорослый, пузатый душевнобольной, в кирзовых сапогах, поднялся и вдруг напал на рефери с криком:

— Это ты во всем, виноват! Натравил нас друг на друга, усугубив и так сложную гнетущую обстановку! Мы с моим злостным соперником жили тут почти полвека дружно, в мире и согласии! Я задушу тебя вот этими боксерскими перчатками!..

И он начал душить рефери. Тот еле вырвался из его цепких рук, похожих на клещи гигантского краба. После этого низкорослый и пузатый душевнобольной в кирзовых сапогах стал просить прощения у своего соперника:

— Прости, ради всего святого, за то, что ты меня избил.

А его соперник отвечает:

— Даже не надейся! Я никогда и ни за что не прощу себя, за то, что избил тебя!

Тут в перепалку вмешались воспитатели, которые с помощью электрошока и трезубца с длинным черенком утихомирили их, надев на них смирительную рубаху. После поединка замглавврача нашего заведения тааш Аэропланов похвалил меня. Ты, грит, Далказан Оса ибн Коса, оказался очень способным душевнобольным. Ты за короткий срок не только освоил птичий язык и стал понимать их, но и научился очень свободно разговаривать с птицами. Сегодня, грит, на консилиуме врачей, во главе с главврачом Космодромовом, мы решили, открыть в нашем учреждении институт, где ты будешь работать ректором и одновременно преподавать нашим студентам — душевнобольным уроки птичьего языка и литературы. Параллельно, грит, защитишь докторскую диссертацию на тему «Особенности и классификация нецензурных слов в птичьем языке». Кроме того, грит, мы намерены отправить тебя в научную экспедицию, чтобы изучить и сопоставить диалекты южного и северного птичьего языка. Совершишь, грит, всемирную революцию в современной науке и получишь престижную международную премию. Замглавврача нашего учреждения таш Аэропланов, оказался человеком слова. Он действительно открыл институт птичьего языка и назначил меня ректором этого Вуза. Будучи ректором института, я преподаю на факультете филологии птичьего языка и литературы студентам-пациентам, которые сидят в аудиториях с зачетными книжками в карманах своих рубах с длинными рукавами. После занятий я обычно сижу в помещении шкаф-кафедры и работаю над докторской диссертацией. Это, на первый взгляд, может кому-то показаться смешным, но когда человек вникает глубже в океан птичьего языка, то он начинает понимать, какую важную роль играет язык пернатых в повседневной жизни всех людей на Земле. Дело в том, что мы, люди, воспринимаем голоса птиц как своеобразную музыку, которая радует наши души. Это, оказывается, не совсем так. Вот, например, поэты воспевают соловьёв, которые в хвойных лесах и садах поют под луной летними ночами. А на самом деле, соловьи ругают нас за то, что мы, то есть люди, испокон веков сажаем их в клетки, причем, пожизненно, лишая их свободы. Один соловей говорит, мы бы поняли, если бы люди сажали нас в тесные клетки, предъявив нам хоть какое-нибудь обвинение, с ссылкой на факты, свидетельствующие о совершении преступления. Вот прикинь, Далаказан Оса ибн Коса, почему я пою здесь под луной за зарешёченными окнами твоей палаты в многолюдном городе, а не в тополиных и ивовых рощах в сельской местности? Да потому, что там эти сумасшедшие двуногие полностью загрязнили окружающую среду, продефилировав пестицидами хлопковые и рисовые поля, сады и огороды! Эти двуногие монстры виноваты в появление озоновых дыр в небе, которые день за днем стремительно всё больше и больше увеличиваются, пропуская на землю вредные инфракрасные солнечные лучи… Потом соловей так обругал человечество, что мне просто неудобно здесь писать про это. А еще птицы обвиняют нас в загрязнении окружающей среды, потому что мы выбрасываем в атмосферу угарные газы из дымоходов заводов и фабрик. Они утверждают, что мы тайно закапываем ядерные отходы в лесах, на лазурных берегах морей и рек, где живут птицы, звери, домашние животные, да и сами люди, не подозревая о том, что рядом с их жильем захоронены опасные отходы ядерных заводов, где перерабатывают уран, обогащая эти ископаемые с целью создания сверхмощных, межконтинентальных крылатых ракет с термоядерными и атомными боеголовками, чтобы взорвать планету «Земля». Это довольно-таки серьезное обвинение, предъявляемое птицами человечеству, не так ли? Одна птаха долго плакала, ругая людей такими нецензурными словами, что если бы эту брань услышал кабан, то даже он вмиг облысел бы от стыда. Она, ну, эта самая птаха, плакала, роняя горькие слезы из своих птичьих глаз, приговаривая: