Виталий Павлов - День чудес

Черногорцы признали нас сразу. Нам не давали отдохнуть. Какие-то летчики сельхозавиации, потом Эдик Шаронян — профессия неизвестна, снова летчики, снова Эдик и снова летчики, и снова Шаронян, и неизвестно кто. Причем, как мы поняли, для большинства было неважно, что мы играем, их больше интересовала первая часть — объявление.

Для летчиков сельхозавиации с борта самолета пятнадцать-полсотни-шесть звучит песня. Для Эдика Шароняна — летчика-вертикальщика, для Эдика Шароняна — капитана дальнего плавания. От Эдика Шароняна — для всего зала. Всего хорошего! В такой день…

Только потом мы узнали, что летчики — никакие не летчики, и на самолетах никогда не летали, потому что живут всю жизнь здесь и грузят в товарные вагоны желтый камень, поэтому лица у них коричневые от пыли и солнца, а пальцы на руках шершавые, набухшие и потрескавшиеся, как почки на ветках каштана весной.

В заключение вечера «летчики» маршировали под «славянку», жали всем руки, целовали официанток. Три «славянки» подряд. Они удалились. Зал опустел. Рубашку на мне можно было выжимать.

— Ну, такого у нас еще не было! — сказала Фроловна, выходя из-под пальмы.

У нас тоже.

Я в жизни ни разу не зарабатывал столько денег в один день.

Из-за стойки выскочила буфетчица Надя с двумя фугасками шампанского.

— Ребята, да я вас! Да вы мне…

Полетели пробки, заискрилось шампанское. Вышел Эдик Шаронян — известный шабашник.

— Кто Надьку тронет — зарежу!

Упал в кресло, захрапел по-богатырски, но с акцентом.

В дверях стояло четверо молодых людей.

— Эй ты! Да, да, с усами!

Обращались ко мне.

— Бывшие наши, — зашептала Надька, — Пусть только попробуют, да я их! Эдик, Эдик!

Эдик спал беспробудно.

Я понял, что точки над «и» надо ставить сразу.

Сейчас нас ожидала командная встреча по боксу. Я пропустил всего один удар, но у меня под глазом тут же налился приличный синяк. С соперником было гораздо хуже.

После матча был дан банкет.

Это был первый и последний случай, когда рука жителей Черногорска поднялась на своих кумиров. Черногорцам понравилось, что мы смогли постоять за себя. Нас решили проверить, испытать, и мы это испытание выдержали. Теперь нам улыбались при встрече и приглашали заходить в гости.

В субботу рано утром мы отправились к автомагазину выбирать средство передвижения. Наши сердца учащенно колотились.

Две четверти в до мажоре. «Есть газеты, семечки каленые, сигареты, а кому лимон?»

Нас интересовали «Запорожцы», больше горбатые, как наиболее дешевые. Мы имели довольно смутное представление о достоинствах и недостатках этой машины. Одно мы знали точно — он похож на фирменного «жучка». В остальном мы полагались на Сашу — крупного специалиста, который, по его словам, «собаку съел на этих керосинках». Илик подобрал Сашу у пивного ларька, где по выходным тот губил свой талант водкой с пивом. Саша выбирал машину, как говорится, на свою голову.

— Передок неважный, масло гонит. Не подходит. У этого колодкам труба. Не подходит. Берем этого. Тоже «не фонтан», но подмарафетим, будет бегать, как… как…

Саша так и не смог сказать, как будет бегать наш «жучок». На следующий день мы стали счастливыми владельцами автомобиля, а как поняли немного позже, его бывший хозяин стал счастливым человеком, продав это чудо нашего века. У «жучка» оказался довольно скверный характер, и мы, переночевав пару раз на середине дороги между нашим городом и Черногорском, решили возить с собой Сашу точно так же, как запасное колесо и набор инструментов. Саше это неожиданно понравилось. Он получил возможность в свободное; от лежания под машиной время общаться с официантками, рассказывать им о перебоях в снабжении фреоном, танцевать с черногорскими дамами, отставив мизинец на руке, обхватывающей талию, назначать свидания, пряча замасленные руки в пиджачные рукава, строить глазки, ужинать с вином и спать на плече кого-нибудь из нас, возвращаясь домой.

Я любил возвращаться домой. Под треп Кырлы, под его вечные споры с Гешкой. На все темы. Начиная с медицины, где господствовал Кырла и кончая проблемами общения с внеземными цивилизациями.

— Начинается очевидное — невероятное! — говорил Илик. — Добрый день?

Была зима. Печка не работала. Илик сыпал соль на стекло, чтобы хоть что-то было видно. Саша спал до очередного ЧП. Кырла дышал перегаром.

Это было ненормальное явление. У нас был сухой закон. Мы зарабатывали деньги. Но чем больше зарабатывали, тем чаще Кырла нарушал этот закон. Мы предупреждали его и каждый раз прощали. Для меня, как ни странно, Кырла был тем, что связывало меня со вторым я. Что-то роднило нас. Он был моей отдушиной. Он единственный знал о Вите. В спорах я был на его стороне.