Валентин Черных - Свои

— Вы уволены.

— Я буду жаловаться.

— Вот и начинайте прямо сейчас. Все! Обязанности второго режиссера с сегодняшнего дня исполняет Адия.

— Актеры, в кадр, — сказала Адия. — Черновой прогон сцены.

Оператор дважды за эту смену не соглашался со мной, возможно надеясь, что я продолжу скандал. Но предложения оператора были более интересны, чем мои, я благодарил и соглашался.

Вечером он зашел ко мне в номер с бутылкой коньяку.

— Выпьем и потолкуем, — предложил он.

— Выпьем, — согласился я, хотя пить не хотел.

Я уже понимал, что без помощи оператора фильм не сниму. Мне помогала Адия, она уже четыре года была ассистентом по актерам и давно хотела перейти во вторые режиссеры. В перерыве между съемками она отвела меня в угол павильона и прошептала:

— Спасибо тебе. Я буду очень стараться.

— Прости второго режиссера, — сказал оператор. — Это я его завел. Возьми его обратно.

Я бы простил, цель ведь достигнута, я если не подавил, то приглушил намечающийся бунт, но место второго режиссера заняла Адия. Оператор ждал.

— Я сразу не могу. Надо какое-то время, мне надо выдержать характер.

— Сколько тебе нужно времени на выдерживание характера?

— Несколько дней.

— Ладно, он подождет. Те изменения, что ты внес в сценарий, улучшают фильм, но не намного, шедевра не получится. Наивно все, за хвост притянуто…

— Я постарался сделать все возможное, — заверил я оператора.

— Постарайся уж, — усмехнулся оператор. Выпитый коньяк нас не сблизил, но и не рассорил. Через несколько дней оператор спросил, выдержал ли я характер.

— Еще два-три дня, — пообещал я. Через три дня директор студии обещал второго режиссера пристроить в другую съемочную группу. Через три дня второй режиссер подошел ко мне на студии и сказал:

— Директор предложил мне другую картину.

— Идите.

— Но вы же обещали!

Я хотел ответить, что ничего не обещал, а за предательство всегда расплачиваются, но ответил не так, а развел руками, улыбнулся и сказал:

— Предложение директора студии — большая честь. Я бы не хотел ссориться.

И вся киногруппа поняла, что в споре с кинооператором верх оказался моим. С этого дня никто не оспаривал моих распоряжений.

К началу занятий в аспирантуре я не успевал и позвонил Афанасию домой. Он выслушал мое объяснение и сказал:

— Конечно, снимай.

Монтировал фильм я в институте и, сложив черновой вариант, попросил посмотреть Афанасия. Он смотрел по две части, извинялся и выходил звонить к телефону в коридоре — тогда еще не было мобильных телефонов даже за границей.

За время просмотра он поговорил с заместителем министра, с несколькими режиссерами, членами художественного совета «Мосфильма».

Я впервые видел, как обкладывался генеральный директор самой крупной киностудии в Европе. Директор, посмотрев короткометражный фильм режиссера, ученика Афанасия, отказал ученику в постановке полнометражного фильма. По просьбе Афанасия короткометражку посмотрел художественный совет. Директор «Мосфильма» и предположить не мог, что завтра самые известные кинорежиссеры найдут в короткометражке достоинства, которые не увидел он, а когда ему позвонит заместитель министра или сам министр, — пока Афанасий дозвонился до заместителя министра, но, может быть, успеет переговорить с министром, позвонив ему домой или на дачу, — после этого директору «Мосфильма» ничего не останется, как переменить свою точку зрения, и он переменит, потому что ссориться с Афанасием не надо.

При Афанасии я начал осваивать искусство связей. Если ты выполнил просьбу кого-то, то всегда можешь обратиться с просьбой к тому же, и просьбу выполнят, обходя законы и постановления.

Каждый закончивший режиссерский факультет должен был поработать на киностудии ассистентом, вторым режиссером, потом снять достойную короткометражку и только после этого встать в очередь режиссеров, имеющих право на постановку полнометражного художественного фильма, потому что все тогда стояли в очередях: за автомобилями, холодильниками, стиральными машинами, в очереди за правом сделать проект, полететь в космос или поставить фильм.

Как-то мы с Афанасием шли по Арбату и возле магазина «Колбасы» стояла большая очередь.

— Я перестал есть колбасу: не могу стоять в длинных очередях, — сказал я.

— Зачем стоять в длинных очередях? — посмеиваясь, ответил Афанасий. — Есть очереди короче, надо только знать о них.

— Но все равно очереди, — возразил я.