Александр Беатов - Время дня - ночь

Каждая секунда разлучала их всё более и более…

"А, гори всё!" — мелькнула у него мысль…

Когда лестница с усталым гулом своих шестерён, будто против своей воли, довела вверх, то, протискиваясь между набитыми доверху сумками какой-то бабы, только что ступившей на эскалатор, Саша вспомнил об уехавшей вниз коробке с пылесосом… Но он уже проскочил с обратной стороны автомат, лязгнувший за его спиною резиновыми лапами, услышал, как где-то сзади пронзительно засвистел в свисток диспетчер, и — выскочил через болтавшиеся по инерции стеклянные двери, даже, не тронув их рукой.

Оказавшись на улице, Волгин огляделся, увидел Олину голову, почти готовую уже исчезнуть в подземном переходе. Колени налились свинцом, не желая держать тело на ногах. Из последних сил он едва продвигался следом за девушкой, пока всё-таки, наконец, не догнал её уже на другой стороне Ленинского проспекта… Ноги подкашивались… Саша едва мог дышать или говорить…

— Вот, Коля… — сказала ему жена, протягивая какой-то конверт, когда они остались вдвоём в пустом коридоре, расположившись на медицинской банкетке.

— Что это? — Он взял, распечатанный конверт, увидел иностранные буквы и марки.

— Володя наш нашёлся! — вдруг вырвалось у жены, и, закрыв ладонями лицо, она заплакала.

— Что ты, Маша?! Что ты?! — запричитал Николай, обнимая жену, стараясь отнять силой её руки, чтобы увидеть глаза. — Что ты?..

Скоро старуха справилась с приступом и, приложив к глазам ту же тряпку, которой протирала мокрые пакеты с передачей, прошептала:

— Ты почитай… Почитай… письмо-то!.. Тут, вот, еш-шо одно, официальное… Потом покажу…

Николай стал внимательно разглядывать конверт, со множеством штемпелей, но своего имени и адреса на нём не нашёл. В левом верхнем углу конверта был какой-то иностранный адрес, справа, под двумя американскими марками, изображавшими один и тот же самолёт, шла смесь английских и русских слов, среди которых пугающе смотрелось: "Министерство Иностранных Дел СССР".

"Вот дура!" — подумал Николай. — "Видать, тоже свихнулась из-за мене…"

Он раскрыл конверт, вытащил сложенный пополам лист письма, исписанный по-русски мелким почерком.

"Дорогие, Папа и Мама!" — начиналось письмо.

"Неужели — правда?!" — подумал Круглов, чувствуя, как к его голове приливает кровь. — "Может ли такое быть на самом деле?!"

Он стал читать дальше, но то ли от волнения, то ли из-за действия лекарств, никак не мог сосредоточиться. Едва он прочитывал все слова до конца предложения, как тут же забывал весь его смысл.

— Не могу понять! — пожаловался он, возвращая письмо жене. — Что-й-то у мене с глазами не то… Перескажи мене, Маша, по-своему…

Его жена взяла письмо, аккуратно сложила листок и сунула в конверт.

— Володя наш — в Америке… — начала она. — Министерство Иностранных Дел переслало его письмо нам… Пишет он о том, что во время войны попал в плен к немцам. Бежал… После войны долго скитался. Сначала жил в Германии, потом во Франции. Много бедствовал. Затем оказался в Америке. Пытался нам писать, но ответа не получал. Потом получил какое-то официальное письмо, где говорилось, будто ты погиб в немецком плену, а меня, будто, тоже в живых нет… Прошло много лет… А недавно, пишет он, смотрел Володя какой-то фильм — военную хронику. И ему, вдруг, показалось, что в том фильме он узнал тебя. Тады он снова решился писать, вести розыски… На этот раз ему ответили, что мы живы… Оказывается, таких как мы, родных людей, потерявших из-за войны друг друга, много. И где-то возникла специальная комиссия… Ну, чтобы, помочь друг друга найти…

— Откуда ж ему знать было, что опосля окружения, взамен лагеря мене продержали на Заводе… — прошептал Николай — и слёзы потекли из его глаз сами собой…

Ольга была очень рада Саше. Она подождала, пока он отдышался, и они пошли в сторону Садового Кольца. Девушка направлялась в ЖЭК, откуда недавно уволилась с должности уборщицы, чтобы забрать трудовую книжку.

— Почему ты делаешь это? — поинтересовался Саша.

— Бо-ольше не хочу терпеть унижений, брат Андрей, — обворожительно-своеобразно она пропела букву "о" в слове "больше". — А как у тебя дела? Власти не трогают?

— Власти — пока нет… — Саше было приятно, что девушка обнимает его руку. — Только, на работе — мерзко… Тоже приходится унижаться. Я ищу, куда можно перейти. А как твой жених? Слышно что-нибудь?

— Видишь ли, после того, как мы дали обет… — Оля замолчала, сбавила шаг, — Я, право, не знаю, как мне быть… Санитар обещал, что может освободить от него… Если я не выдержу… Но и от Джона нет вестей… А тут ещё… другое…