Данил Гурьянов: Змея на морозе

Я стала отвечать на все вопросы, но чисто механически, потому что мое сознание припечатал тот факт, что Сережа, услышав о моей неудаче, отшатнулся от меня как от прокаженной, отвернулся, чуть ли не убежал.

— Да ты че, инкубационный период не смогла рассказать?

Ушел! Так резко и жестоко, будто от меня можно заразиться вирусом „несдачи экзамена“! конечно, каждый студент подсознательно боится не сдать экзамен и не хочет видеть, пусть даже на примере других, что такое вполне возможно.

— Наташ, ну это ты правильно ответила, че она начала придираться?

Ну ладно, пусть ему не захотелось даже стоять рядом с неудачницей, но мог бы ради приличия не выказывать этого отвращения… Мог бы… Как же обидно… Неужели ему… Подожди, а кто ты такая? Нет, ты кто ему такая? Жена, сестра, любовница? Ты ж за год с ним двумя словами не обмолвишься, дура, идиотка! Чего ж ты ждешь-то?!

— А пересдавать когда? Она не сказала?

Я мило, но как чужак, ответила и на эти вопросы, после чего ушла.

В коридоре мне попалась Ирка, которая была настолько счастлива удачно сданным экзаменом, что даже из университета не хотела уходить — таким милым и дружелюбным он ей теперь казался.

Я снова стала все пересказывать Ирке, а она попыталась доказать несправедливость пословицы „Сытый голодного не поймет“, однако не смотря на ее искренние усилия, доказать ей это не удалось, и мы быстро перевели разговор на другую тему. Мы решили сходить в один новый парфюмерный магазин, но Ирке надо было поставить печать в зачетку, и она побежала в деканат, просив меня подождать ее. Ирка вернулась через сорок пять минут и, мило извиняясь, сказала, что за ней приехал Славик, и она сейчас не может пойти со мной. „Ничего страшного“, — ответила я.

Я вышла на улицу. Там было светло, безветренно и морозно. На экзамене борьбу с преподавательницей вел мой мозг, теперь борьбу с морозом ведет весь мой организм. Я обогнула корпус и пошла через парк, за которым находится шоссе и уже потом общежитие. Деревья в парке часто посажены, но сейчас они без листьев, высокие, серые и ветвистые. А за их верхушками вдруг просвечивает золотое солнце! Родное мое, как я тебя люблю! Как люблю! Столько чувств прекрасных нахлынуло, что сказать даже невозможно!

Зато потом, когда этот миг прошел, я сравнила свою действительность с ощущением блеснувшего счастья, и мне стало еще хуже.

Мне было тяжело, что я не сдала этот экзамен, но еще хуже становилось от мысли, что Сережа не такой идеальный, каким я себе его представляла. Но он ведь не сделал ничего плохого! Но у меня высокие требования к нему, потому что я очень дорожу им и, если снизить эту планку требований, я боюсь обнаружить в нем что-то такое, от чего я потеряю уважение и любовь к нему.

Чтобы не было этих иллюзий, надо расставить все точки над „и“, надо во всем ему признаться! Я не хочу быть такой беспомощной, как змея на морозе, не хочу! Опять это словосочетание, ну что оно прицепилось ко мне? Но ведь все просто: змее нужна жара — тебе нужна любовь, змея не может нежиться на жаре, потому что она не в состоянии спрятаться от мороза — ты не можешь быть любимой, потому что не в состоянии перебороть свои страхи быть отвергнутой после признания.

Но ведь…

Неожиданно я почувствовала сильную боль в боку, а затем лицо уткнулось в мокрый снег, и верхнюю десну разрезала вонзившаяся боль от выбитого переднего зуба. Мое сознание снова кинулось к боли в боку, которая усилилась и перешла на поясницу, живот, о-о-ой, я не могу!..

Меня же сбил автомобиль! Я вышла на шоссе и не заметила его! Я лежу лицом вниз, а мне хочется поднять голову, разобраться, что произошло, но мне боль не позволяет!

Такое ощущение, что в меня вдруг влили очень много воды, живот лопнул, и вся она тяжело вытекает из меня… Ой, что же это… Как мне больно…

— Дочк, ты чего?

— Ба-а! задавили, смотрите!

— Мать твою, шла как идиотка, я ж не виноват! Ехал же как человек!

— „Скорую“ вызовите, „Скорую“! Да хоть в магазин вон забегите и позвоните!

— Ужас какой!

— Да че с ней делать-то?

Голоса… Ноги… Бабушка какая-то ко мне наклонилась, обращается ко мне, брови у нее от сочувствия домиком сдвинуты. Руки чьи-то, переворачивают меня… Нет, я что-то не пойму, это со мной что ли все происходит? Подождите, это правда я что ли под машину попала? Нет, я не понимаю, это что моя что ли кровь? Ой, не нажимайте туда, не надо, пожалуйста! Не надо! Ой, как все жжет и сводит! Как тяжело!..

Лица, лица… Сережа… Сережа! Сережа с другом стоит!