Симона Шварц-Барт - Жан-Малыш с острова Гваделупа

— Я дам вам сыновей, — сказал Жан-Малыш.

— Тогда ты у себя дома! — воскликнул король и расцеловал его в обе щеки, а вокруг дерева Старейшин разлилось ликование и началась пляска радости, быстрые и резкие движения которой напоминали — что бы вы думали? ну да, конечно, — танец с платочками после уборки сахарного тростника…

До самого вечера Жан-Малыш, восседая на своем резном табурете, принимал подарки и благодарил каждого одними и теми же словами: «Какой прекрасный подарок, сердце мое готово разорваться от счастья». Потом он кидал взгляд на Майяри, а тот деловито взвешивал на руке еще одну курицу, пригоршню маиса, очередную корзину яиц и, весело тряхнув золотыми кольцами, каждый раз радостно восклицал: завалили, ну теперь нас совсем завалили!

Мало-помалу среди общего ликования языки развязались, и на выходца с того света посыпались расспросы о его прежней жизни, той, которую он прожил до того, как спустился в обитель Теней. Следуя совету Майяри, Жан-Малыш отвечал, что ничего не помнит и может только сказать, что Царство мертвых как раз такое, каким они себе его представляют: земля без солнца, на которой пасутся голубые коровы. Но были и чудные вопросы о белых с побережья, вопросы, вселявшие в него тревогу, которая позже, по прошествии многих дней, недель, месяцев и лет, переросла в настоящее смятение: из них следовало, что он находился в мире парусных кораблей, пушек, стрелявших ядрами, что скакали словно плоская галька по воде, — так говорили Низкие Сонанке.

И когда Жан-Малыш слышал подобные вопросы, от которых веяло прошлым веком, голова его шла кругом, и он спрашивал себя, куда же он попал, нырнув в бездну, что открылась в глотке видения, — в какое столетие, в какую Африку?

Не скоро получил он первый ответ на эти вопросы, годам к пятидесяти, когда уже начал седеть. Лет за пять-шесть до этого неизвестные украли и уволокли в мешке, чтобы продать проходившему каравану, мальчика — не он первый, не он последний. Но вот однажды этот мальчик по имени Ликелели возвращается в деревню чуть живой и рассказывает странную, просто невероятную историю. Он метко стрелял из лука и потому переходил от хозяина к хозяину; в конце концов он попал в телохранители к одному могущественному королю, что жил на берегу широкой реки в неделе пешего перехода от моря. Короли этой страны всегда продавали рабов белым, жившим на их землях в высоких каменных домах, на берегу океана. Скупщики живого товара выходили наружу, только чтобы размять ноги или когда их настойчиво звали в гости к королю. Но вот, через два года после того, как Ликелели попал к своему последнему хозяину, белые вдруг заявили о своих правах на всю страну, сказав, что теперь они будут ее королями по праву сильнейшего. И началась жестокая война, и кончилась она тем, что законный король был взят в плен, а его деревня сожжена. Ликелели утверждал, что участь этого королевства по названию Дагомея скоро постигнет все земли подлунного мира. Поэтому он и решил во что бы то ни стало дойти до своих и вот добрался после долгих лет скитаний. Он хотел рассказать родному племени о том, что видел своими глазами, предупредить его об опасности. И теперь, исполнив свой долг, он мог спокойно умереть, последовать за теми, кто уже под землей; и на другой день, изнуренный непосильным переходом, он испустил дух…

Было в этом жутком рассказе раба одно обстоятельство, которое особенно озадачило нашего героя. Ликелели упомянул о наемниках белых завоевателей — темнокожих воинах в широких шароварах и красных колпаках с кисточкой. Умирающий так подробно их обрисовал, что перед Жаном-Малышом вдруг предстала пожелтевшая фотография, которую охотно показывал всем один старик из Лог-Зомби, некто Бернус — ох и луженая же была глотка!.. Так вот, этот Бернус утверждал, что в молодости участвовал в завоевании Африки. Конечно, он мог и присочинить по крайней своей дряхлости — Жан-Малыш хорошо помнил, что его рука, державшая фото, была изглодана временем до самых костей. Но все завсегдатаи веранды тетушки Виталины сходились в одном: на старой карточке был не кто иной, как негр Бернус, стоявший по стойке смирно во всей красе своих двадцати лет, облаченный в яркую причудливую форму, так подробно описанную беглым рабом…

Когда все эти слухи подтвердились, проседь Жана-Малыша разрослась в сплошную белоснежную шапку, пышную, как хлопковый куст под солнцем. И он спрашивал себя, что произойдет, если белые окажутся у границ королевства Низких Сонанке: а вдруг ему случится тогда встретить молодого человека с пожелтевшей фотографии — узнает ли он его в сражении, попробует ли заговорить с ним? Но что он мог ему сказать? Скорее всего, он постарался бы его убить. А если бы все так и вышло, то какая судьба постигла бы воспоминание об этом старом фото, виденном когда-то на веранде тетушки Виталины: пропало бы оно или продолжало качаться на волнах памяти тоненькой скорлупкой, готовой безвозвратно кануть в бездну забвения, как и все остальное, связанное с Лог-Зомби?..