Юрий Рытхэу: В зеркале забвения

Страшное случилось с ним в дни неожиданной смерти жены, жертвы, как тогда выражались, криминального аборта, который делала старая знакомая, заведующая детскими яслями Нина Бреславская. Могучая женщина с крупными формами, с огромными лопатообразными руками показала пораженному Георгию кроваво-коричневый комочек и зачем-то сообщила: девочка. Жена умерла через два дня от общего заражения крови, а Нина отделалась легком испугом: неведомые силы районных властей спасли ее от ответственности. Незнамов от всего пережитого впал в какое-то оцепенение. Он наотрез отказался отдать родственникам сына Станислава, которому уже было восемь лет, продолжал ходить на работу и выполнял ее с удивительной добросовестностью, порой замещая даже корректора, не говоря уже о том, что все материалы тщательно выправлялись им, редактировались и часто попросту переписывались.

Сын всегда был ухожен, одет во все чистое и учился отменно. Внешне Незнамов ни в чем не переменился, может быть, стал еще более замкнутым: хотя никогда не отличался особой общительностью и открытостью.

После третьего посещения могилы жены, в наступившую ночь он испытал во сне настоящее потрясение: он вдруг с устрашающей отчетливостью почувствовал себя совсем другим человеком, рожденным вдали от деревеньки Тресковицы на далекой, студеной Чукотке, ставшим писателем в Ленинграде, автором книг, изданных не только на чукотском, но и на русском языке. Сначала это было забавно, даже интересно, но потом привело к мысли, что с его головой происходит нечто не совсем нормальное, граничащее с заболеванием.

Шло время, но та, другая жизнь уже постоянно сопутствовала ему, и Незнамов даже привык к этому, однако об этих состояниях не рассказывал никому. Наоборот, ему показалось, что самое разумное в его положении — держать все это в себе и не открывать тайну даже самому близкому человеку — сыну Станиславу. После школы сын поступил без всякого труда в Ленинградский финансово-экономический институт и закончил его с отличием, получив назначение заведующим районным финансовым отделом в Колосово.

Они жили в старой двухкомнатной квартире. Отец продолжал все делать по дому: готовить, стирать, убирать. И, когда Станислав предлагал свою помощь, отец уверял сына, что для него эта работа совсем не в тягость, она даже доставляет ему удовольствие и отдых от рутинной газетной работы.

Незнамов так и не открыл сыну своих тайных фантазий о другом существовании, о второй жизни, которая протекала в Ленинграде. Он боялся туда ездить и летний отпуск обычно проводил в Тресковицах, в старом отцовском доме.

В душные летние вечера, в одиночестве вечера, приходили мысли о тайнах жизни, об учениях индийских мудрецов о перевоплощениях. Ко всем этим теориям Незнамов относился с интересом, грустно думая о том, что в его случае, безо всяких домыслов, мучительных и долгих размышлений, действительно существует не перевоплощение, а настоящая иная, вторая жизнь человека, идущая параллельно. Вот только неизвестно: такое случилось только с ним, или же у каждого есть двойник в параллельном мире, и все дело в том, что не каждому дано узнать об этом? В своих размышлениях Незнамов шел дальше, предполагая, что существует даже не один параллельный мир, а несколько, может, даже множество или же вообще бесконечное число. И перевоплощение человека происходит не в каких-то животных, букашек, зверей, как утверждают индийские мудрецы, а в других людей, и, таким образом, Георгиев Незнамовых может быть бесконечное множество в самых разных обличьях. Просто не каждому дано знать об этом, и то, что открылось ему, какая-то аномалия, непредусмотренный сбой в заранее установленном порядке. И Незнамов прекрасно понимал, что, признайся он кому-нибудь о своем открытии, его в лучшем случае высмеют, в худшем — упекут в сумасшедший дом. И если уж ненормальным объявляют человека просто засомневавшегося в справедливости утвержденных властями правил жизни, то уж такому, как он, — прямая дорога в лечебницу, откуда уже ему никогда не выбраться. Поэтому самое лучшее и безопасное в его положении — держать все про себя. К тому же Незнамов подозревал, что значительное число людей живет с тайнами, в которых они ни под какими пытках не признаются.

И все же мысленное перемещение в ту, другую жизнь каждый раз вызывало у него глубокое волнение, сбивало внутренний ритм установленной жизни, и после этого он чувствовал себя несколько дней больным, душевно разбитым.