Сергей Мильшин - Атаман

— Почему?

Василий Иванович оторвался от разглядывания кинжала:

— Во-первых, все экспонаты ни в то, ни в это помещение не поместятся. А выставлять по частям — это не дело. А, во-вторых, мы решили, что у каждого музея будет как бы своя специализация. Собственно оно так само собой и сложилось. В том музее больше рассказывается о знатных станичниках, о фронтовиках, о Жигалове — Герое Советского Союза, председателе колхоза Зарецком. А о казаках там как бы во вторую очередь. А здесь вся экспозиция посвящена истории казачества в станице. Мы, может быть, со временем вообще сделаем музеи полностью тематическими. Там — знатные станичники и через них — история последнего столетия. А здесь — все, что связано именно с казаками и укладом жизни до революции. Думаю, что о геноциде казаков, что был организован в двадцатых-тридцатых годах прошлого века, тоже здесь расскажем. Сделаем отдельную экспозицию.

— Добро! — Атаман подошел к дверям. — Надо. Надо нашим школьникам свою историю знать. И плохую и хорошую. Благодарю за интересную лекцию, Иваныч. Мне очень понравилось. И вот еще. — Никита Егорович пригладил густые усы и почесал подбородок. Несмотря на атаманскую должность и положенную по этому случаю бороду, Жук никак не мог решиться на смену облика. Он так привык к своему голому подбородку, что просто не мог заставить себя не трогать вечером бритвенный станок. Ноги сами топали в ванну, а руки тянулись к помазку и бритве. Тут еще и супруга сразу же начала активно возражать против повышенной волосатости на лице мужа. Считала, что это его состарит. Единственное, на что он смог решиться сам и договориться с женой — это отпустить усы. Но и к ним, хоть и носил уже второй месяц, никак не мог привыкнуть. — Я, наверное, свою семейную саблю в музей принесу. В пользование, так сказать. Если вдруг куда понадобится, то заберу. Пойдет так?

— Отчего не пойдет? Неси саблю. Про нее у Осанова история есть и не одна, пожалуй. Так что это хорошая мысль.

— Ну, добро, — Атаман приоткрыл дверь, — ладно, поехал я, дела ждут.

— Ехай, прощаться не будем.

Никита Егорович вышел в коридор. В его конце в одном из кабинетов работала Вера. Пока он раздумывал заглянуть к ней или не стоит беспокоить, в кармане зазвонил телефон. Определитель номера высветил абонента — Камарин.

— Слушаю.

— Ну, привет, геройский Атаман, — голос Камарина звучал невесело, — наслышан о ваших подвигах, хорошо поработали. Можно сказать, несколько террористических актов предотвратили.

— Это дела уже прошлые, что у тебя нового?

— Новости не радостные, — он покряхтел в трубку, — Гуталиева отпустили.

Атаман от неожиданности крякнул:

— Вот это да! Как отпустили? У него же наркотики нашли. Целый пакет.

— Ну что тебе на это сказать? Разговор не телефонный. Как-нибудь подскочу к тебе, поговорим поподробней. А сейчас я звоню предупредить, чтобы держался настороже.

— Это как, настороже?

— Как-как… Маленький что ли? Такие люди, как цыган ваш, слов на ветер не бросают. Если сказал, что отомстит, значит, так и сделает. Тем более, что сказано-то было при свидетелях. Ему теперь отступать некуда — уважение потеряет. Ты последнее время ничего подозрительного не замечал?

— Преувеличиваешь ты, по-моему. — Атаман между делом подошел к «Ниве» и сейчас доставал ключи из барсетки, прижав трубку к уху, — забыл он, поди, давно про угрозы свои. Да и в моей станице — что он мне сделает, здесь все на виду.

— Не скажи, — не согласился Станислав Юрьевич, — эти ребята на таких рэкетирских делах собаку съели. Ну, в общем, я тебя предупредил, а ты думай. И по сторонам внимательно смотри. Заметишь, что подозрительного, ну там, человечка какого-нибудь неизвестного пару раз подряд или машину незнакомую, всю затонированную, что около твоего дома стоит несколько часов, на ус намотай и проверь-таки. Ты же не один живешь. У тебя жена есть, дети. Они, может, тебе и ничего не сделают, а вот родным твоим могут попробовать — тебе же так еще больнее будет. Так что тебе решать.

Никита Егорович присел на сиденье:

— Ладно. Тут ко мне на днях еще один интересный типчик приезжал. Тоже угрожал.

— Кто такой? — голос Камарина стал строже.

— Полковник один, милицейский.

— Не Цикарян случайно?

— Он. Как догадался?

— Очень интересная новость. Но не неожиданная. Мы к нему по нашей части уже второй месяц присматриваемся. Хитрый гад. Все никак близко подойти не получается. У него в верхах какой-то покровитель высокий обосновался. Ну, ничего, доберемся и до него, и до его московского покровителя. Ты, главное, к совету моему прислушайся. Ох, чует мое сердце, разворотил ты муравейник. Теперь пойдут события, только бы не опоздать.