Сергей Мильшин - Атаман

«Лишь бы не заболели, — Василий ускорился и снова пристроился в голове колонны, — хотя, говорят, на войне никакая хворь не пристает».

После перераспределения тяжестей внутри отряда школьники заметно прибавили ходу. Василий посмотрел на часы. В таком темпе они передвигались уже около часа. Погони слышно не было. Это и тревожило, и придавало оптимизма одновременно. «Плохо, если они подойдут бесшумно, — размышлял Василий, оборачиваясь и подгоняя уставших ребят, — впрочем, что изменится, если они подойдут шумно? Нет, надо, что бы они вообще к нам не приблизились. А для этого поспешим, — он усмехнулся. — Вот будет номер, если окажется, что за нами никто не гнался!»

Часа через полтора ускоренного хода ребята стали отставать. Василий увлекся, погрузился с головой в мысли и понял это, лишь когда оглянулся и не увидел за спиной никого. Ближайший подросток — Володя Гриценко — тяжело переставлял ноги шагах в пяти позади. Смагин остановился. Скинул рюкзаки и прижался спиной к ближайшему дереву. «Половина седьмого. До рассвета часа полтора. А до Лабы еще километров десять. Это если мы километров пять прошли. Может, зря мы так спешим? Кто бы знал… — он тяжело вздохнул. — Ладно, надо хоть чуть-чуть отдохнуть».

Школьники подходили по два, по три, реже группой. Поравнявшись с тренером, ребята сбрасывали котомки и падали на траву. Благо, в темноте вся она казалась чистой и густой. Девчонки, несмотря на то, что не несли тяжестей, выглядели не менее уставшими, чем мальчишки, и тоже валились в траву без сил. Последним подошел, кое-как удерживая на плечах съехавшие на бок рюкзаки, Журавлев. Отдуваясь, он кинул их в кучу и упал рядом с одноклассниками. Дети хрипло и громко дышали.

Смагин оттолкнулся от дерева спиной и опять прислушался. Порывы ветра несли в спины мокрую пыль и звуки. Пощелкивали ветки, заплетались, раскачивались. Что-то стукнуло вдалеке, там, где они недавно прошли. Будто дерево о дерево. Приглушенно. И снова тишина. Приклад? От напряжения слуха у Смагина выступили слезы.

— Тихо все! — Школьники послушно замерли и затаили дыхание.

Где-то в глубине леса за самыми дальними деревьями вдруг блеснул короткий луч и пропал. Смагина обдало холодным потом.

— Все ребята, шутки кончились. За нами идут. И, наверняка, не для того, чтобы пригласить на чай.

— А кто идет? — бестолково шепотом поинтересовался Дима Долгов.

— Не знаю кто, но идет — точно — фонарь вон там блеснул. — Дети обернулись в указанном направлении. А первые, самые сообразительные, уже поднимались, торопясь. Глядя на них, заторопились и остальные. У кучи рюкзаков мгновенно образовалась легкая толчея.

— Отставить, — хрипло прошептал Василий Никитич, — рюкзаки бросаем здесь. Живы будем — вернемся за ними. А сейчас все за мной. Журавлев — замыкающий. — Тот кивнул. — Казаки, если у кого из девчонок сил не останется, как хотите — хоть несите их. Но чтобы не останавливаться. От вашей дыхалки сейчас не оценка — жизнь зависит. Бегом марш! — Смагин сразу взял рваный темп. Где местность позволяла, он тут же переходил на бег, А там где деревья, валежник или высокая трава не давали разогнаться, Василий Никитич сбавлял скорость, но всегда старался держать ее максимально высокой. Он рассчитывал на то, что и их преследователи тоже далеко не «бетмены» и им приходится также тяжело, как и его отряду. Все это время он легко выдерживал направление на станицу — помогали предусмотрительно оставленные зарубки, сделанные Трофимом. «Эх, Трофим, Трофим, спасибо тебе»! Свежие, они еле — еле белели на темном фоне деревьев. Василий легко находил следующую зарубку, но только потому, что знал, где искать. Отсчитывал двадцать шагов от предыдущей и поднимал голову. Находил очередную памятку от Трофима, которые Линейный наносил с поразительной точностью, и шел дальше, уверенный, что найдет заметку и еще через двадцать шагов. Он только один раз не сразу обнаружил метку и то потому, что обходил в темноте подозрительный провал в траве — может, блиндаж Великой Отечественной, и немного сместился вправо. Всего метра на три. К счастью, он вовремя понял свою промашку. Сейчас ошибаться было нельзя. Смагин очень надеялся, что преследователи не заметили подсказок от Линейного и идут только по их следам. Это давало шанс оторваться.

«Им же приходится иногда останавливаться, отыскивать, разглядывать с фонарем отпечатки подошв на сырой листве, — размышлял Василий Никитич, — к тому же они не знают, кто идет впереди. Понятно — дети, да и то, не обязательно, что понятно. У современных подростков ступни ничуть не меньшего размера, чем у взрослых. Цыплячий вес и легкие отпечатки? Но чтобы это разобрать в ночном лесу да сделать верные выводы, нужно обладать, по меньшей мере, талантами Чингачкука. В общем, шанс уцелеть есть и вполне реальный».