Паоло Джордано - Человеческое тело

— Конечно, капитан! Вы говорили… о племенах… если я не ошибаюсь.

— Вы имеете в виду народности?

— Да, синьор!

— И о каких именно народностях шла речь?

— По-моему, о… не знаю, синьор!

— Старший капрал, немедленно покиньте аудиторию!

Постыдная правда заключается в том, что Йетри еще ни разу не был с женщиной — по крайней мере, не был, как он сам говорит, «до конца». Никто из взвода об этом не знает, а если узнает, Йетри пропал. В курсе только Чедерна: однажды вечером, сидя в пабе, Йетри сам ему признался, когда они выпили и разоткровенничались.

— До конца? То есть ты никогда не трахался?

— Да не ори ты!

— Плохо твое дело, старик! Совсем плохо, блин!

— Знаю.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Твою мать! Лучшие годы прошли. Послушай-ка меня, я скажу тебе кое-что важное! Эта штука у тебя в штанах — как винтовка. Калибр пять пятьдесят шесть, с металлическим прикладом и лазерным прицелом. — Чедерна берет в руки невидимое оружие и целится в друга. — Если периодически не смазывать ствол, винтовка начнет давать осечку.

Йетри опускает глаза на бокал с пивом. Делает чересчур большой глоток, закашливается. Осечка. Он — парень, дающий осечку.

— Даже Митрано иногда удается кого-нибудь трахнуть, — говорит Чедерна.

— За деньги.

— Так и ты заплати!

Йетри качает головой. Ему не хочется платить женщинам.

— Итак, закрепим пройденное! — Чедерна подражает интонации капитана Мазьеро. — Это вовсе не трудно, старший капрал. Слушайте меня внимательно! Вы встречаете женскую особь, которая вам нравится, оцениваете величину сисек и задницы — например, нижеподписавшемуся нравятся большие, однако отдельные извращенцы предпочитают баб тощих, как спичка, — после чего вы к ней приближаетесь, начинаете нести чепуху, а в конце вежливо спрашиваете, не желает ли она с вами уединиться.

— Не желает ли уединиться?

— Ну, можно выразиться иначе. Смотря по обстоятельствам.

— Понимаешь, я знаю, что надо делать. Только я еще не встретил ту самую.

Чедерна бьет кулаком по столу. На пустых тарелках, где лежала жареная картошка, подскакивают ножи и вилки, посетители за соседними столиками оглядываются.

— В этом-то все и дело! Не бывает ее, той самой! Все они — те самые. Потому что у всех есть… — Он рисует в воздухе ромб. — И вообще, когда ты попробуешь, поймешь, насколько все просто.

Тон Чедерны его коробит. Йетри не хочется, чтобы его жалели, но в то же время слова друга его успокаивают. Йетри испытывает смесь раздражения и признательности. Так и подмывает спросить, когда у Чедерны это было в первый раз, но Йетри боится услышать ответ: Чедерна такой шустрый, а еще такой красавчик — широкий лоб, белозубая, лихая улыбка.

— Ты же здоровый, как динозавр, а телок боишься. С ума сойти!

— Не ори!

— Наверняка во всем виновата твоя мамаша.

— При чем тут мама? — Йетри сжимает салфетку в кулаке. Незамеченный под салфеткой пакетик майонеза лопается у него в руке.

Чедерна щебечет фальцетом:

— Мамочка, мамочка, что нужно от меня этим тетенькам?

— Прекрати, тебя все слышат! — Попросить у друга салфетку он не решается. Вытирает руку о край стула. Пальцем нащупывает что-то прилипшее снизу к сиденью.

Чедерна с довольным видом скрещивает руки на груди, а Йетри еще больше мрачнеет. Мокрым донышком стакана он рисует на скатерти круги.

— Не надо сидеть с такой физиономией!

— С какой физиономией?

— Вот увидишь, ты еще встретишь дурочку, которая раздвинет перед тобой коленки. Рано или поздно.

— Ладно, проехали!

— Скоро нам в командировку. Говорят, там с этим здорово. Американки просто оторвы…

Перед отъездом ребят отпускают в увольнительную на выходные, почти все проводят их со своими девушками, которым приходят в голову самые дикие идеи: устроить пикник на берегу озера или круглые сутки смотреть кино про любовь, хотя солдатам важно одно — натрахаться так, чтобы хватило на долгие месяцы воздержания.

Мама Йетри приезжает в Беллуно из Торремаджоре ночным поездом. Сделав вместе кое-какие дела в центре, они отправляются в казарму — Йетри ночует в спальне на восьмерых, где царят жара и беспорядок. Маме непременно нужно заметить:

— Все из-за твоей профессии. А ведь с твоей головой можно было выбрать столько других занятий!

Старший капрал так нервничает, что приходится срочно выйти на воздух: найдя отговорку, он направляется в угол плаца покурить. Вернувшись в казарму, Йетри видит, что мама сидит, прижав к сердцу фотографию, сделанную в день присяги.