Эйтан Финкельштейн - Пастухи фараона

У каждого времени свои герои. Тогда героями были путейцы: начальник станции в строгом мундире, кондуктор со свистком и разноцветными флажками, контролер с толстой сумкой через плечо. Но главным героем был, конечно же, машинист. Какой мальчишка не мечтал увидеть себя в кабине машиниста!

Мечтал об этом и коренастый крепыш Абраша. Он все чаще удирал в город и часами поджидал прибытия паровоза. Кончилось тем, что Абраша сбежал из дома. Тайком забрался на отходящий паровоз и упросил взять его помощником кочегара. Его приняли, положили в обязанность колоть дрова, таскать воду, делать все, что прикажет кочегар или машинист.

С непривычки было трудно: на руках вздулись мозоли, глаза распухли от дыма, в голове непрерывно гудело. Но он старался изо всех сил и скоро начал привыкать и к тяжелой работе, и к кочевой жизни. И уж совсем было привык, да случилось непредвиденное. Как-то паровоз встал на ремонт в Нижнеудинске. Абраша сделал все дела и отпросился у кочегара погулять по городу. Купив горячих бубликов, он расхаживал по улицам, наслаждаясь свежим воздухом и возможностью немного побездельничать. Неожиданно сзади кто-то крепко схватил его за руку.

— Ты кто такой? Откуда здесь взялся? — городовой в длиннополой шинели и с шашкой на боку пристально всматривался в лицо Абраши.

— Со станции я. С паровоза. Помощник кочегара.

— Какой еще помощник кочегара? Бумаги у тебя есть? Давай-ка, жидок, в участок, там разберемся.

Тут все и выяснилось.

— Мещанин, значит? Иудейского вероисповедания? А знаешь ли ты, что тебе здесь находиться совсем не положено? Ты что, про новые правила не слыхал?

Абраша и понятия не имел, что по новым правилам жить ему в Сибири можно, но не повсеместно, а только там, где приписан его отец. Беглеца под конвоем вернули домой и обязали отца уплатить штраф.

После такого невезенья пришлось снова сесть за часовой верстак. Но через полгода Абраша нанялся в пожарную команду. Потом работал в цирке, потом — в порту. Дома появлялся редко, на все уговоры «заняться делом» огрызался или отшучивался. Так он и проболтался до двадцати, когда забрали его в солдаты.

Служба давалась Абраше нелегко, за вредный характер да за свое еврейство натерпелся он немало. Особенно свирепствовал ротный, иначе, как «иудами» или «пейсатыми» еврейских солдат не называл. Да и другие солдаты измывались над еврейскими товарищами, как только умели. Правда, Абраша часто и сам единоверцев стыдился: присланные в Сибирский полк из далеких украинских местечек, они и по-русски говорили едва-едва, и слабосильны были, и все время на что-то жаловались. А уж отлынивать отдела — первые были мастера. Но и единоверцы Абрашу за своего не принимали: молитва вместе, остальное врозь.

В общем, мучился Абраша в одиночку, мучениям своим не видел конца, но тут началась Японская война.

Первым делом полк выстроили на плацу. Генерал был краток:

— Япошки объявили нам войну, и теперь мы должны задать им примерную порку. Сбросить их в море, потом высадиться в Японии и снова задать порку.

Порка поркой, а пока что началась неразбериха: сначала полк послали в Порт-Артур, но с дороги повернули, приказали сдать вооружение и отправили на Байкал — грузить воинские эшелоны на суда-паромы. Потом сняли с погрузки и приказали снова принять вооружение и амуницию. В начале мая полк включили в состав 1-го Сибирского корпуса и бросили на выручку Порт-Артура.

В одном из боев Абраша был ранен. Одна пуля попала в живот, другая — в ногу. Санитары вынесли его, полуживого, наскоро перебинтовали и уложили на повозку, которая, к счастью, поспела к санитарному поезду. Первое, что Абраша увидел, придя в себя после операции, была молоденькая сестра милосердия. Лица ее он толком разглядеть не мог — в глазах все плыло, — но голос услышал явственно. А голос у этой хрупкой девушки был строг и повелителен.

На склоне лет дедушка Абрам всерьез уверял, что влюбился в бабушку «по голосу».

Мина — так звали молоденькую сестру милосердия — была дочерью дантиста из Порт-Артура. За полгода до того, как Абраша пошел в бой, чтобы сохранить этот город для России, наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев распорядился выселить из Порт-Артура всех евреев, «так как они тайно помогают японцам, родственным им по расе». Родители Мины добрались до Харбина, где их застала война. Пока отец Мины бегал по городу в поисках заработка, юное создание, воспитанное на романах Тургенева и Толстого, отправилось в военный госпиталь и настояло, чтобы ее взяли вольноопределяющейся сестрой милосердия.