Эйтан Финкельштейн - Пастухи фараона

Как только отъехали, Белобородов велел шоферу остановить. Остановилась и вторая машина. Белобородов был краток.

— Я думаю, исполнять надо на месте. Только вот что, товарищ… Юровский, поставьте машину перед домом. Когда будете исполнять, заведите мотор, пусть работает, пока все не кончится. Потом везите на верх-исетский завод. Сжечь — и в шахту. Возвращайтесь и немедленно приступайте к делу.

Вторая машина развернулась и с ревом тащилась в гору.

— Чай — это замечательно! — Потирая от удовольствия руки, Владимир Ильич опустился на диван и придвинул к себе большую фарфоровую чашку. Запах свежего чая, да еще с берлинским печеньем, всегда приводил его в хорошее расположение духа. — Ты знаешь, Наденька, в который раз убеждаюсь: наш Яков Свердлов — замечательный работник. Какая память, какая способность все понимать с полуслова, решения принимать быстро и правильно! И при этом никакого высокомерия, никакого чванства. Неоценимый работник!

— Знаю, Володенька, знаю. Только ты не спеши, пожалуйста, кипяток ведь.

— Так вот, — Ленину не терпелось поделиться с Надеждой Константиновной, — собрались мы сегодня с Яковом Михайловичем и Феликсом Эдмундовичем решать вопрос о Романове. Ты ведь знаешь, я всю жизнь мечтал устроить всенародный суд над этим тираном. Для того, собственно, мы так долго с ним и возились. А вот теперь обстановка вынуждает кончить с Романовым как можно быстрее — Колчак уже в ста верстах от Екатеринбурга. Белочехи вот-вот возьмут город. Если же бывший царь попадет в руки контрреволюции — беда!

Ленин отхлебнул горячего чая и принялся за печенье, одновременно перебирая в памяти подробности сегодняшнего разговора.

Да, по существу вопроса сошлись быстро — расстрелять! а вот по части исполнения возникли разногласия. Дзержинский потребовал, чтобы ликвидацию Романовых поручили ВЧК. Пришлось отстаивать тот тезис, что покончить с Николаем Кровавым должны сами рабочие. Непременно рабочие и только рабочие. Это вопрос архипринципиальный. Свердлов поддержал — уверил, что уральские рабочие с задачей справятся.

Дзержинский свое: «У меня другие сведения. Охранники из рабочих даже стрелять толком не умеют, дисциплины никакой, пьют, прогуливают. Комендант — человек слабохарактерный, провокационному поведению Романовой и выпадам бывшего царя против советской власти надлежащего отпора не дает. Настаиваю на проведении операции силами ВЧК».

Свердлов задумался и спросил: «А что, Феликс Эдмундович, товарищу Уншлихту вы бы доверили эту операцию?» — «Безусловно». — «Так, вот, — отвечает Свердлов, — есть в Екатеринбурге товарищ Яков Юровский. Массы его знают как старого партийца, депутата Совета Уральской области. А у товарища Уншлихта в эмиграции был псевдоним «Юровский»». Что, если мы товарища Уншлихта немного подгримируем, наклеим ему усы, волосы покрасим и отправим в Екатеринбург? С уральскими товарищами берусь все устроить». — «Он кто, этот уральский Юровский, рабочий?» — «Рабочий».

Что ж, придумано неплохо, втроем и согласились.

Живо пересказав Крупской утренний разговор, Ленин снова принялся за чай.

— Вот, Наденька, как надо решать вопросы!

— А скажи, Володенька, куда теперь семейство?

— То есть как — куда? — от неожиданности Ленин отодвинул чашку. — Ты что, не понимаешь, ликвидировать нужно Ро-ма-но-вых. Всех Романовых.

— Как — и детей?

Ленин откинулся на диване, на лице появилась брезгливая гримаса.

— Наденька, это же обывательский подход. Мы обязаны руководствоваться логикой революции. Подумай сама, если мы ликвидируем Николая Романова, но оставим его наследников, то тем самым окажем услугу контрреволюции. Неоценимую услугу. Ведь бывший царь в самом-то деле никому не нужен. Даже ярым монархистам. Они только и мечтают: мы Николая расстреляем, а они объявят его святым мучеником, знаменем контрреволюции. Царем же станет больной наследник, правителем при котором назначат того же Колчака! Нет, Наденька, мы должны, мы обязаны вырвать этот змеиный род с корнем, чтобы никогда больше в России не возникла угроза реставрации.

Ленин не стал допивать чай, тяжело поднялся с дивана.

— Куда же ты, Володенька, отдохни хоть полчасика, чай допей.

— Не могу, Наденька, с минуты на минуту появится Лев Давидович, надо что-то срочно предпринять на Восточном фронте.

Вытаскивать тела убитых комендант не стал. Не потому, что чурался черной работы, — был страшно зол. Много раз предупреждал: стрелять после того, как он огласит решение Исполкома. Объяснил: «Мы не убийцы, мы исполняем волю уральских рабочих, вершим революционное правосудие. Всем понятно?» Дружно ответили: «Понятно». А когда дошло до дела, этот тип Ермаков, партизан с наглой рожей, выхватил маузер и давай палить еще до того, как он, комендант, кончил читать. Сволочь. Опозорил.