Жозе Душ Сантуш - Формула Бога

— Так что министр? Как он?

— А что с ним такое?

— Дал разрешение?

Ариана как будто даже поначалу не поняла вопроса.

— Ах, да! — воскликнула она. — Разрешение.

— Так он дал его?

— Гм-м-м… видите ли… нет, не дал. Я объяснила ему, что, по вашему предположению, в четверостишии закодировано сообщение, а ключ к коду можно найти в тексте. В ответ он сказал, что вы ни при каких обстоятельствах не можете быть допущены к документу. И если это повлечет за собой всего-навсего задержку в вашей работе, вам не стоит беспокоиться.

— Но это может повлечь не просто задержку, а неудачу в расшифровке, — попытался настаивать португалец. — Это вы объяснили?

— Объяснила, конечно объяснила. Но он об этом и слышать не хочет. Говорит, национальная безопасность превыше всего, а что касается расшифровки, то это проблема не только Ирана, — и, указав пальцем на собеседника, добавила: — но и ваша. Кстати, из беседы с ним у меня сложилось впечатление, что ситуацию докладывали президенту. — Ариана жестом показала, что бессильна что-либо сделать. — Так что, Томаш, сожалею, но вы обречены прояснить темные места и прочесть скрытые сообщения.

Историк тяжело вздохнул:

— Я пропал.

— Послушайте, — попыталась подбодрить его Ариана. — Ведь вы и сами знаете, что решите проблему. Зато мы сможем дольше работать вместе. Разве это вам не приятно?

— Это единственное, что удерживает меня от того, чтобы немедленно свести счеты с жизнью, — глядя на нее в упор, сказал он.

Ариана засмеялась.

— Так чего же мы ждем? Я готова работать!

Томаш извлек листок с головоломками, развернул его и положил на столик.

— Вы правы, — согласился он, доставая из кармана ручку. — Давайте работать.

Три часа они разбирали метафорические значения ключевых слов: «Terra», «terrors», «Sabbath» и «Christ», но кроме выводов, сделанных еще накануне, ни к каким новым заключениям не пришли.

Наконец Томаш извинился и отошел в туалет. В отличие от большинства иранских общественных уборных — сортиров с грязной дыркой в полу, в туалете одного из лучших отелей страны имелись кабинки с унитазами, писсуары и даже слегка пахло освежителем воздуха.

Стоя над писсуаром, историк вздрогнул от неожиданности, когда почувствовал, как ему на плечо опустилась чья-то рука.

— Ну как, профессор?

Это был Багери.

— Моса! — с облегчением выдохнул Томаш. — Как же вы меня напугали! Послушайте, — моя руки, через зеркало обратился он к Багери. — Я для таких дел не создан. Я взвесил все и… решил не участвовать в этом.

— Но это приказ.

— Что из того! Лично мне ни слова не сказали, что собираются задействовать меня в активной операции.

— Обстоятельства изменились. Вам не удалось ознакомиться с рукописью, и этот факт вынудил нас подкорректировать планы. Кроме того, из Вашингтона поступили новые директивы. Поймите, все это имеет непосредственное отношение к безопасности Запада. Если страна, подобная Ирану, будет располагать простой технологией производства атомного оружия, можете быть уверены, весь мир содрогнется. А потому, уж поверьте, Вашингтон менее всего заботит, нравится или не нравится нам с вами наша миссия.

— Но я ведь не коммандос, я и в армии-то никогда не служил. И буду для вас только обузой.

— Я уже сказал: от вашего участия зависит успех операции. Во-первых, — Багери отогнул большой палец, — только вы видели рукопись и, во-вторых, — за большим пальцем последовал указательный, — только вы знаете, где она хранится. — Указательный палец опустился на уровень груди Томаша. — А отсюда логически вытекает, что вы нужны нам для обнаружения документа и его опознания.

— Но постойте, ведь кто угодно может…

— Довольно, — пресек его рассуждения Багери, едва заметно повысив голос. — Решение принято, и ни вы, ни я не можем ничего поделать. Слишком высоки ставки в игре, чтобы сомневаться и рефлексировать. И потом, скажите мне одну вещь, — он метнул быстрый взгляд в сторону двери.

— Да?

— Вы в самом деле верите, что после завершения работы эти люди позволят вам вернуться домой?

— Они мне обещали.

— И вы полагаетесь на их обещания? Послушайте. Не кажется вам странным, что официальный Тегеран, имея намерения сохранить все, что касается данной темы, в строжайшей тайне, даст вам спокойно уехать в родные края и увезти в голове то, что станет вам известно? Вы не считаете, что это представит серьезный риск для засекреченного иранского ядерного проекта? Вам не приходит в голову, что по завершении работ, когда вы превратитесь в носителя пусть даже части секретной информации, режим сочтет вас потенциальной угрозой безопасности Ирана?