Действия Эппинга не сразу приводят к успеху — фактически он уподобляется игроку, раз за разом проходящему уровни компьютерной игры и постепенно улучшающему свои показатели. Ведь каждое путешествие в прошлое отменяет все сделанные изменения, и новая попытка начинается с чистого листа. o:p/
Это свойство портала приходится как нельзя кстати. Ведь это «жизнь может развернуться на пятачке», а направить историю по новому пути оказывается не так-то просто. Едва Эппинг начинает кардинально менять историю, как обстоятельства ополчаются против него. Автомобили попадают в аварии и отказываются заводиться. Хвори и травмы одолевают героя. o:p/
Прошлое инертно — оно сопротивляется. o:p/
Эппинг/Амберсон преодолевает это сопротивление и достигает цели: Кеннеди спасен. Вот только последствия вмешательства в прошлое оказываются не такими радужными, как он ожидал. Мир, который он оставил, отправляясь в 1958 год, оказывается утопией по сравнению с миром, который получился «на выходе». o:p/
Чего стоят только атомная война между Индией и Пакистаном, балканизация Соединенных Штатов, постоянные землетрясения в Калифорнии и Китае и смещение земной коры… o:p/
Кинг не разрушает американский миф о нереализованном великом будущем страны, возглавляемой Кеннеди, но настойчиво говорит о необратимости истории и необходимости примирения с прошлым. А значит, и с настоящим: ведь желание подправить историю указывает на пусть и не проговариваемое напрямую, но существующее недовольство текущим положением дел. o:p/
Примечательно, что коллега Кинга по писательскому ремеслу — Джеймс Эллрой, гранд-мастер и enfant terrible детективного жанра, в романе «Американский таблоид» (1995), напротив, старательно разрушает благостные представления о семействе Кеннеди, а заодно и об американском образе жизни середины XX века. Уподобляясь писателям — «разгребателям грязи», он показывает спайку мафии, бизнеса и правительства, неприглядную изнанку внешней и внутренней политики Соединенных Штатов и в стиле Юлиана Семенова с поправкой на американские реалии трактует убийство Кеннеди как результат успешной совместной операции мафии и спецслужб. o:p/
Да, уничтожение, развенчание мифа тоже является способом его преодоления. o:p/
Для понимания романа важное значение имеет другой текст Стивена Кинга — «Мертвая зона», ставший, к слову, первым произведением писателя, изданным на русском языке (в журнале «Иностранная литература», 1984 г.). Дело в том, что, по словам самого писателя, замысел романа об убийстве Кеннеди возник у него в 1972 году, за семь лет до публикации «Мертвой зоны». Складывается впечатление, что Кинг играет сам с собой шахматную партию, поочередно разворачивая доску, — вот только один из игроков (прямо как в историях о «временном парадоксе») старше другого на тридцать лет и живет в ином, изменившимся мире, жители которого лишены и чувства защищенности, и ощущения предопределенности. Недаром события 11 сентября (другой известный код — «9/11») упоминаются в романе неоднократно. o:p/
Возможно, именно трансформацией первоначального замысла объясняется сходство этих романов: и там и там речь идет о покушении на убийство политического деятеля, главные герои преподают в школе и даже впадают в кому по ходу развития сюжета. В остальном «Мертвая зона» является своего рода инверсией «11/22/63»: ее главный герой намеревается не предотвратить, а совершить убийство «плохого политика». Однако если «Мертвая зона» обращена в будущее (ее герой, Джон Смит, everyman, если судить по имени и фамилии, но everyman, обладающий даром предвидения, стремится предотвратить превращение Америки в тоталитарное государство и развязанную «плохим парнем» Третью мировую), то «11/22/63» — в прошлое. Джейк Эппинг пытается предотвратить наше настоящее. Реальность, в которой мы живем. В «Мертвой зоне» герою все удается — пусть не убить злодея, но скомпрометировать его так, что путь в большую политику ему оказывается навсегда закрыт. Будущее поддается коррекции и может быть поправлено, улучшено. Усилия Эппинга/Амберсона оказываются хотя и эффективны, но в конечном счете не результативны: попытка американского бунта против истории бессмысленна и бесполезна. o:p/
Между тем путешественник (и даже «попаданец») во времени, как правило, является «прогрессором» (по терминологии братьев Стругацких) и стремится к вмешательству, понимаемому им как улучшение мира. Будь то Антон-Румата, эмиссар светлого будущего на планете в обществе, находящемся на стадии позднего Средневековья, или марк-твеновский янки при дворе короля Артура. Идея «прогрессорства» тесно связана и с историей колониализма (от Рима и испанских конкистадоров, до английских джентльменов, воспетых Киплингом), и с самой концепцией истории как последовательного улучшения, собственно «прогресса». И «бремя белого человека», и моральный кодекс строителя коммунизма одинаково призывали к вмешательству. o:p/
Читать дальше
