Анна не гадала, потому что знала: понимает.
— Ну что, Марья, где лутшая: на этом свете ли на том?
Марья поправила свое любимое белое платье в зеленый горошек:
— На том лучше. Тойсть уже на этом. Пролежней нет.
— То-то. Иди отдыхать. С обеда нать траву косить. Наросла.
— Не могу. Епертония.
Анна укоризненно посмотрела на Марью, та покубатурила что-то и махнула рукой.
— По-ойдем. Что-о…
На последнем уроке делали стенгазету под названием «Одна большая семья». А просто народ надо было чем-то занять. Все повернулись на этой истории с Молью. Только Блондин молодцом. Через два дня после дела выгуливал по городу новую подругу. А Моль все лежала в морге. Как сказали родным, «с телом работают эксперты».
Работайте. Только что вы найдете? Все теперь ездят на машинах. В одном Вороньем Поле сотни машин. Город находится на трассе. Придорожный асфальт бороздят десятки тысяч колес. Как узнать, какие из них пронесли убийцу? А может, он и не уезжал никуда? И не на колесах мимо Моли проехал? Может, он местный? Деревенский?
— Материал не стремно псевдонимом подписывать? — поинтересовалась Маслова и кокетливо зарделась.
Она была здесь отличницей, уникальной в своем роде.
Я кивнул.
Маслова что-то еще хотела сказать, но зарделась окончательно и отошла к другим девочкам. В тесном кругу Брагина шепотом рассказывала анекдот про поручика Ржевского…
У ворот лицея стояли цыгане. Седая гадалка попросила у меня сигарету. Я поделился. Не жалко.
— И прикуриться.
Я чиркнул зажигалкой, не предложив вдобавок разве что еще и свои легкие напрокат.
— Отрока ищете, — шепнула цыганка, глубоко затягиваясь дымом.
— Чего?
— Плохого отрока. Очень злого. Точно говорю, — убежденно кивнула она и скорым шагом пошла к своим.
— Вы о чем? — догнал ее спину мой дрожащий голос.
— Катит, катит колесо! — не оборачиваясь, пробубнила цыганка и подняла вверх левую руку с дымящейся сигаретой.
Я исподволь вздрогнул.
— Подростка? — хохотнул мой знакомый следователь, но сразу осекся. — Не лезь ты в это дерьмо. Подростка… Уже нашли, может быть, подростка твоего. Пятидесятилетнего. Телефончик мобильный вывел. Сначала трубу отключил, а потом Надьке на кой-то ляд позвонил. Она там как «сестра» в контактах значится. Пьяный был в дым — не иначе. Поизгаляться захотел. Хотя… Только ты про все это пока ни гу-гу.
Телефон оказался у водителя красных жигулей, который действительно подвозил Моль. И сознаваться в том, что это он отправил Моль к праотцам, вчерашний зэк не торопился. Даже напротив. Да, подвозил. Да, разговаривали. Нет, не приставал. Выяснила, что поехала не в том направлении. Остановился, выпустил. Обратно не поехал. Примета, мля, плохая.
— Знаешь, дождемся экспертизы, но у меня такое чувство, что это не он, — процедил мой знакомый следователь и повторил: — Не суйся ты в это дерьмо.
И я отправился в больницу к Анне.
Здесь нужно сделать отступление, чтобы пояснить, кто это — мой знакомый следователь — и чего это он со мной разоткровенничался.
Дело было лет за десять до случая с Молью и прочими.
Сын следователя учился в лицее. Я был его классным руководителем. Летом дети захотели идти в поход, но не знали толком леса. Я тоже был не ах какой инструктор. И тут один из пацанов предложил, чтобы нашим проводником стал его отец:
— Он же у меня потомственный охотник…
Дядя Славик, а именно так его звали, расположился у костра напротив меня.
Нас разделял огонь, и что-то мистическое было в этом разделении. Голос Славика превращал слова в образы, образы в картины, картины — в движение, протаскивая меня через все круги адского пекла.
Я помнил эту историю, но помнил ее так, как о ней было написано в газетах и рассказано в популярной передаче.
Славик не забывал ее по другой причине. Именно он нашел и задержал ублюдка, которого даже циничные следаки называли не иначе как Упырем. Радость была горькой. Дядя Славик нашел Упыря слишком поздно, тот успел убить одиннадцать женщин: шесть толстух и пять красавиц.
— …Знаешь мою жену?
Я кивнул, представив себе эту миловидную женщину с приветливой и немного загадочной улыбкой.
— Она долбанутая, — доверчиво шепнул мне Славик и продолжил уже в полный голос, вспомнив, что, кроме озера, леса и поля, нас никто не слышит: сын Славика и другие парни спят в палатках, а в привидения Славик не верит. — Я тогда с горя и от бессилия запил. Меня турнули. Оказался я на еенной шее. Денег нет, работы нет, на халтурах бухлом рассчитываются. В огороде копаться — сил нет. Дети маленькие… МЛЯ-А-А!!!
Читать дальше
