Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир

Утром несколько раз строились и менялись планы, в час дня было принято решение, а в два с велосипедом и рюкзаком я сидел в поезде. Завтра сюда из Киля подтянется Ваня. Мы уже пили чай в саду с хозяином острова.

Ездить на Сильт-Зильт стоило бы хотя бы ради дороги. Поезд пересекает светящиеся поля рапса, над которыми крутятся белые и голубые ветряки. А потом слева и справа оказывается вода, море. Наступает что-то вроде невесомости. Десять минут поезд идёт по дамбе Гинденбурга. До 1927 года на остров можно было попасть только на корабле. Здесь мелководье, но проект и без того оказался почти неподъёмным. (Вот почему рухнула Веймарская республика.) Полторы тысячи рабочих потратили на сооружение насыпи четыре года. И по ней проложена лишь эта железнодорожная ветка.

Мы оказались в вагоне вдвоём, я и велосипед. И меня ещё никогда не посещало ощущение, что вокруг мультфильм Миядзаки.

Девушка лет двадцати, в мятой ярко-зелёной куртке — перед прилавком в кондитерской рассеянно обращается к продавщице:

— Мне не удалось сопоставить (zuordnen!), к какой разновидности торта относится вывешенный на передней стороне прилавка ценник… — Далее несколько придаточных, которые я от удивления прослушал (…) — Но я бы, пожалуй, не отказала себе в (…) — Собственно, заказ.

Продавщица с интонацией заботливой бабушки отвечает после заминки что-то вроде: «Ну… вы спрашивайте, спрашивайте у нас, если чего непонятно, мы, чай, не звери лютые».

В немецком языке помимо чудовищного бюрократического наречия (и разговорной лайт-версии) существует такое прекрасное явление, как «эстетендойч». Узнать его можно по повествовательным и сослагательным глагольным формам. Девушки, говорящие на эстетендойч, вызывают у меня симпатию, граничащую с преклонением. Такова Лиза Керхер.

В привыкании к чему-то одному есть не только переход на автоматизм восприятия. Возвращаясь в полюбившийся город, я селюсь в том же отеле, что и раньше.

Ужинать несколько раз на неделе или заказывать еду в одном и том же заведении Альтоны, регулярно и несколько монотонно заниматься спортом, да, наконец, вести дневник — всё это создаёт дополнительные рёбра прочности. Закон лёгкости не противоречит закону трудности. Смешное: я размышлял об этом вчера, когда на автопилоте повернул велосипед в ту улицу, по которой часто ездил раньше, а не туда, куда мне было нужно. Гамбург с его проездами, парками, каналами, велосипедными дорожками я знаю лучше своего родного города, и на его карте есть несколько силовых линий. Направляющих или магнитных, к которым «липнешь», когда ноги сами привычно несут тебя.

До двадцати лет можно ровным счётом ничего не делать, лишь немного направлять рост: много гулять, например. Ну а если к этому добавить чуть-чуть спорта, то получаем на выходе практически совершенного совершеннолетнего человека.

До двадцати пяти окончательно закладывается фигура. Если в это время много сидеть на месте, пить пиво или жрать сладкое, у мужчины появляются животик и сутулая спина. А также пористая кожа, запах изо рта и комплекс несостоявшегося мачо. Большинство русских мужчин, простите обобщение, не справляются с этим переходом и в двадцать пять выглядят уже так, как будто прошли земную жизнь до половины. Да так оно и есть, если верить расчётам ожидаемой продолжительности жизни.

С двадцати пяти уже нужно последовательно напрягать себя, если не тренировками, то, по возможности, активным образом жизни. Что-то рациональное есть в совете моего тренера: не присаживаться, если можно постоять, — в транспорте, дома, везде… Как минимум, пять часов в неделю физической активности. Хотя бы ходить по лестнице. Есть, правда, фракция, которая утверждает, что достаточно лишь правильно питаться и поддерживать душевную гармонию. Отчасти они правы, но и мужчины и женщины, поддерживающие такой образ жизни после двадцати пяти, постепенно становятся мягкими и дряблыми. И в итоге, не справляются с последующей трансформацией.

В тридцать и у обывателей и у порнозвёзд исчезает мальчишеская свежесть. Если вы ещё верите в вечную юность, отыщите непостановочные фотографии какой-нибудь звезды, хотя бы Орландо Блюма. Но у мужчины, который морально приготовился к решительному этапу, появляется прекрасная возможность задержаться десять-пятнадцать лет на плато зрелости. Начиная с тридцати требуется: а) высыпаться; б) не жрать жирного; в) умерить вредные привычки; г) не нервничать; д) как минимум, три-четыре раза в неделю по-настоящему заниматься спортом; е) следить в оставшееся время за осанкой. Но всё это, по большому счёту, не настолько сложно. А наградой герою (помимо всяких социальных бонусов) становится невообразимый раньше — качественно и количественно — секс.