Константин Смелый - Кругом слоны, Миша

Бельский просто обязан был отреагировать, как следует. «Ах, так это Верочка вас надоумила». Или: «Не может быть! А где вы Веру видели?» Или так (после вздоха): «Бедная, бедная Верочка! А когда вы с ней последний раз виделись?» А может и вовсе: «Кукушкина? Не знаю никакой Кукушкиной», — и короткие гудки. Много было разных сценариев.

Вместо сценариев Бельский хохотнул и позвал кого-то на кафедре: «Вы слышите, Марина? Тут коллега из Швеции говорит, что его лично Вера Кукушкина направила ко мне. Да — вполне себе человеческим голосом говорит. Полагаете, расплата? Увы мне, боже Саваофе. Чудны выходки твоя».

— Коллега, — он снова заговорил в трубку. — Повторите, пожалуйста, имя, которые вы сейчас назвали.

— Вера Ку… — Миша поперхнулся от нервного напряжения. — Извините. Вера. Кукушкина.

— Вера… — повторил Бельский с упоением. — Кукушкина… Скажите, коллега, а Петя Зябликов не посылал вас ко мне за консультацией? Когда тебя посылает Петя Зябликов — это хорошо или плохо для философской репутации?

— Нет, — Миша заметил, что отдавил себе ухо телефоном. Отодвинул руку на несколько миллиметров. — Я с ним не знаком.

«Не умножай враньё без необходимости». Так говорила Вера. Называла это «лезвием Оккама в точной формулировке».

— Странно, — огорчился Бельский. — Очень странно, что Вера вас не представила. Не ожидал от неё. Так о чём, вы говорите, работа ваша? О зубах?

— О зуб… Извините. О зубной боли. В рамках эээ — в рамках — в контексте трудной проблемы сознания.

— Так-так. И, стало быть, Вера Кукушкина — я уточняю просто — Вера Кукушкина при личной встрече убедила вас, что я светило в этой области?

«При личной встрече». Ловушка? Издевается? А про «светило»? Тоже ловушка? Может, Вера с Бельским теперь по разные стороны баррикад. Может, Вера теперь считает Бельского пустым местом. Тогда вся хитрожопая легенда на листочке вымучена из ложной посылки. Он сидит в бездонной луже с начала разговора. Рыпаться поздно.

— Нет, мы с Верой переписывались, — употребил Миша прошедшее время. — По электронной почте.

— По электронной почте, — повторил Бельский с пониманием. — Вот как бывает.

Он замолчал.

Миша выдернул одну из неиспользованных реплик:

— Эдуард Борисович, я был бы очень признателен, если бы…

— Что я вам скажу, коллега, — перебил Бельский. — Вы когда к себе в Лунд возвращаетесь?

— Через две недели.

Говорить полуправду было легко и приятно.

— Ого-го! Две недели. Кто бы нам давал такие отпуска в разгар учебного года, — Бельский мечтательно причмокнул. — Коль у вас такое море времени, заходите-ка вы ко мне в гости. Потолкуем и про зубы, и про сознание. Работу вашу обсудим… Раз уж сама Вера Кукушкина меня отрекомендовала. Адрес мой она вам не сказала?

— Нет. Не сказала.

Говорить чистую правду было редкостным удовольствием.

— Тогда записывайте. Есть на чём?

Миша сказал, что есть, но записывать не стал. Запомнил. Улица Тамбовская, четвёртый дом от Обводного, вход со двора налево, последний этаж. Бельский предложил несколько вечеров на выбор. Двенадцатого, тринадцатого, семнадцатого, девятнадцатого. Пошелестев бумажками, накинул одну субботу, «с девяти утра до сиесты». Выбор дался легко: предложенная суббота попала на двадцать второе. В Швецию они уезжали двадцать третьего.

— Суббота — оптимальный вариант, — сказал Миша.

Решить, правда это или нет, было нелегко. Так или иначе, он тут же приврал для верности, что в среду отбывает в Москву на несколько дней. Если б не Москва, зашёл бы при первой возможности. Ещё раз огромное спасибо за приглашение, Эдуард Борисович. Заранее огромное спасибо за ваше время.

— На здоровье, — сказал Бельский. — Вере Кукушкиной привет передавайте.

— Обязательно, — пообещал Мишин автоответчик. — До свиданья, Эдуард Борисович.

— Обязательно, — повторил Миша, когда Бельский положил трубку.

Он убрал телефон в карман и вылез из машины. Вытащил из багажника сиреневую тумбочку. Поволок на пятый этаж. Из тумбочки без конца выпадали ящики. Он ставил её на узкие ступени, в полировке которых участвовал тридцать четыре года, и подпирал бедром, чтобы нагнуться за ящиком и запихнуть обратно.

На площадке у квартиры Мишу встретил отец в шерстяной кофте. Мать выглядывала из прихожей, вытирая руки кухонным полотенцем. Пахло котом и жареной рыбой.

— Привет, — он опустил тумбочку рядом с отцом. — Чего вы? — задыхаясь, облизнул солёные губы. — Чего вы так смотрите?