Елена Костюкович - Цвингер

А пьеска эта — занудство, поди.

Чего и ждать от разыгрывателей.

Все-таки не стану выбрасывать. Погляжу.

Выну это дело из чемодана, возьму в самолет.

А выкинуть еще успею, конечно.

Слава богу, опус без труда свернулся в тугую трубку и затиснулся в боковую сетку до отказа заполненного рюкзака.

После всех оформлений, втаскиваний, прокатываний, пропихиваний, просветов Виктор порадовался, что все же не опоздал на рейс — и тут же получил традиционную новость на мониторе, что вылетом и не пахнет.

Что «флайт делэйд» и «ви ар сорри».

Сотрудник компании сказал: взлетную полосу очищают от улиток, наползли с лугов в аварийном количестве.

Японочка напротив на скамейке надела красивую, явно детскую пухлую куртку, надула подковку под шею, вытащила такую же пухлую муфту, опушенную мехом, и вымотала, прежде чем заправить в муфту руки, из каких-то пазух наушники, ткнула их в миниатюрные ушные раковинки, опустила налобную повязку на веки низко. Надула лунообразную подушку. Обутые в дутые снегоходы ножки поставила на сумку и, произведя все эти окукливания, в супераккуратной позе уснула. Интересно, как она узнает, что пора на посадку ей? Или чипы оповещения вшиты прямо в нее под гладкую кожицу?

Виктор сел и выдохнул. Вот в который уже раз он в полоне, аки Игорь князь.

До чего тяжелы аэропорты, особенно в последние пять лет, с их насупистой подозрительностью. Сбивают с толку, не дают понять, в какой ты части света. Стандартные черномраморные полировки полов. Одинаковые рекламные билборды. Кресла с придавленными к подлокотникам жвачками.

Аэропорты — места, где тебя не любят. Где тобою помыкают, всегда подозревают. Ринги унижения. Нещадные долгие проходы, с тем чтобы, если кто чего навредит, ему некуда было укрыться и охранникам было бы в два счета, нагоняя, схватить беглеца.

Аль-Каида добилась цели: испортила жизнь ровно сотне процентов из сотни. Предполагается, любой — злоумышленник. Ребята в аэропорту показывают, кто здесь командир. Засунь эту сумку в ту и развяжи шнурки, босой поэт. Пусть все увидят продравшийся носок и вросший ноготь. Окати мир пачулями перепотелой стельки. Выложи компьютер и шейный платок в нечистый кювет. Куртку снять, расстегнуть ремень, карманы навыворот. Неточно стал в начерченный след! Руки разводи, как вон то схематическое чучело. Не шевелись. Повернись. Щас мы ощупаем твои нежные части. И скажи спасибо, что не требуют развести ягодицы — это только неблагонадежных.

Все приказы лающие. Из-за вавилонского многоязычия в ходу не слова, а жесты. Знаки, междометия. Дай им волю, досмотрщики пасовали бы людей с проверки на проверку тычками. Пока что до этого не доходит, но… Их жесты грубы и авторитарны. Когда люди не обмениваются нюансированными языковыми высказываниями, между ними образуется голое меряние сил. Языки вылупились из зародышевого состояния и развились до чудного блеска, до сложности, до юмора и до поэзии, до Ремона Кено и Пастернака как раз затем, чтоб отношения преодолели голизну и силовые контакты облагородились. Язык — защита человеческого достоинства. Когда он не орудие поражения, само собой.

Вот отчего формалистическое искусство, отменившее конвенциональные коды, наливается грубой силой и так язвит.

Вокруг издательский бомонд. У нищей, простой кофейной стойки все-таки пахнет Италией. Все прильнули, как поросята к свиноматке.

На пластиковых креслицах миланский литературный круг.

Шелестят газетами, целуются, толкутся. В стендах книжной выставки итальянцы тоже будут отыскивать родные газеты, обниматься в задней комнате стенда «Мондадори», где оттиски свежей прессы покачиваются на скалках в подсобке вперемешку с сырами, ветчинами, колбасой, гроздичками винограда. Вожделенные, оставляющие копоть на пальцах оттиски «Коррьере делла Сера» и «Репубблики»! Островки Италии! Заглянешь случайно на бегу, втянешь носом родные запахи. Только ты-то чем будешь втягивать, Виктор? Нос-то, похоже, уже заложен? Накатался на скутере без куртки теплой? Висела же на крючке у входа…

Ладно, к «Репубблике» прикоснешься, измажешь пальцы, Антей, и опять ты свеж: вверх, вниз по книжному вавилону, несосчитанным зиккуратам.

Виктор тоже цапнул воскресный номер с лотка. Что сегодня интересного? Статья о методах экспертов. Отныне документы, книги исследуют на ДНК. Анализу поддается все, что имеет животную природу: рыбий клей, переплетная кожа. Вот какие теперь перспективы открыты.