Елена Костюкович - Цвингер

Кстати о мимике.

— А не помните ли вы, кто издавал мима Марселя Марсо, кто его издавал во Франции?

— Ну, я сама издавала сразу после университета. В «Ла Мартиньер». А чего вам надо-то?

— Русские связи Марсо.

— А, ну, я очень немного знаю. Что помню, расскажу. Связи вроде были. Марсель водил хороводы с советскими культурными деятелями. Нам присылали билеты в общество «СССР — Франция». Помню, в нашей книге были фото Марселя на ленинградской набережной. Он там лежит на граните, как босяк. Ну, как французский босяк. Парижская шляпа закрывает лицо, и он из-под этой шляпы выглядывает. Марсель ездил в СССР… в семьдесят третьем. Или в начале семьдесят четвертого. Длинная гастроль, несколько месяцев. Я тогда как раз в издательство пришла. Мы к нему приезжали, а он репетировал какие-то русские номера. У него были в пантомимах сюжеты Гоголя, Достоевского. О, вспомнила! Он показывал дуэль Пушкина. Он сам на Пушкина был похож. Он задумывал русский спектакль. Кто-то из эмигрантов парижских консультировал его по русским подробностям. Какой-то знаменитый ваш сбежавший писатель. Владимир Поляков.

— Владимир Плетнёв?

— А может, Плетнёв. Владимир, это точно. У меня кота тогда звали Владимир. Я поэтому запомнила. Другие подробности, извините, улетучились. Вам идет это, что усов нет. Помолодели.

— Да и вы, Кристин, все молодеете.

Ага, все сходится. Марсо, видимо, не застал в живых Жалусского в Союзе. Проездил со своей русско-болгарской гастролью чуть не год. Везде опоздал. Опоздал передать Лёдикино письмо деду. Тот умер в январе семьдесят четвертого. А потом? А потом, очевидно, планировалось, что Марсо повезет от Пифагора в Париж ящики для Лёдика. Его-то реквизит, вероятно, проходил таможню без досмотра.

Ну, встретился он с болгарским мимом. Книгу свою подарил, письмо Плетнёва вручил Пифагору. А тот письмо-то взял, повертел с раздражением, но, видя, что оно не от Жалусского, тайные ящики французскому коллеге и не подумал давать…

Виктор раскланялся, продолжил бег в сторону террасы и столкнулся к носу нос с Чаком, архивистом из Мичигана. Не крещатицкого «Мичигана», а исконного… Special Collections Library of the University of Michigan . Из Мишигена! Как восхитилась бы бабуля. «Мишигене» (путаник и псих) — ее, Лерочкино, любимое словцо. С мишигенцем Чаком Вернером Виктор в прошлом году познакомился буквально на бегу, каждый куда-то спешил, их представил друг другу Сэм Клопов.

От Сэма Виктор слышал о Вернере давно. Это именно Чак работал на композере в подвале у Профферов, в знаменитом доме «Ардиса» над рекой Гурон. Благодаря его усилиям впоследствии, когда в 1994 году Эллендея переехала со своим новым другом в Лагуна-Бич, было вполне прилично ликвидировано издательство, дом и Russian Literature Triquarterly , а русский архив был выкуплен Мичиганским универом.

— И каков у архива индекс спрашиваемости?

— Индекс спрашиваемости ноль, мой друг. Специализированных студентов вовсе нет. Одна надежда, что кампусовские белки запишутся почитать. А весь английский каталог «Ардиса» купил и, даст бог, будет переиздавать издатель из Нью-Йорка Питер Майер, владелец изысканного «Оверлука».

— Да, как же, я с ним знаком. Еще с тех пор, как он был первым лицом всего мирового «Пингвина». У меня встреча с ним…

…Встреча, а вот когда? Зайду на стенд к нему. Гляну, как Питер, окруженный ассистентами и секретаршами, в своем угловом стенде раструшивает пепел и тычет окурки в криво стоящее на книгах переполненное блюдце.

Слава его такова, что ему, уже не человеку, божеству, разрешено курить в стенде Франкфуртской книжной ярмарки. Если бы Виктор не видел своими глазами, не поверил бы…

— А знаете, я ведь работал с вашей мамой. С Лючией Зиман. Я в прошлом году не связал имена… Это ведь она помогала организовывать переправку рукописи Копелева «Хранить вечно»… И мы опубликовали в тот же год на русском языке. Через два года — на английском. Лючии была заказана русская редактура. Но она успела только обсудить издание, не успела отредактировать. Она ушла так страшно. И такой молодой. Лючия. Все наши, знавшие ее, были безутешны. Я сейчас уж не помню, что она у нас редактировала. Из основных кого-то, из асов, это мог быть Битов, Аксенов, Искандер, братья Стругацкие, Войнович, Довлатов или Саша Соколов. Лючия работала вообще-то, конечно, для Европы, но и мы, «Ардис», то и дело что-то получали от нее.

— Что получали?

— Как что? Подпольные тексты, всякую литературную контрабанду. У нее были каналы передачи, это давало нам всегда подпитку.