Евгений Будинас - Перловый суп

Но это было еще не все. Это было бы полбеды. Увлекшись процессом ловли и чистки маслят, я для удобства и чтобы не вымокнуть, разделся до трусов. И трусы мои только и сохранили естественность окраски. Сам же я превратился в коричнево-краснокожее подобие полинезийского царька какого-то неведомого экзотического острова и племени. Но и это были только цветочки. О ягодках я узнал, когда попытался спустить воду из ванны. Это мне не удалось сделать ни в ту ночь, ни в наступивший уже день. Я еще неделю бегал в поисках «Крота» — чистящего, разъедающего засоры средства для ванн. Бегал бесполезно. Это была пора сплошного социалистического изобилия дефицита на все и вся.

Волей-неволей, ведая пробивную мощь и изобретательность Будинаса, обратился к нему.

— Знаешь, — как ни в чем ни бывало обрадовано сказал Женя, — в хозяйственном магазине на Червенском рынке появилась серная кислота. Я купил ящик. Могу поделиться.

Нет, на этот раз я не внял его дружескому совету: обошелся в ванной без серной кислоты. Хотя тоже закупил ее целый ящик. Кислота эта хранится у меня на даче и поныне. Последний раз я пользовал ею заржавевший старый замок. После этого от него у меня остался ключик.

Редактор должен быть таким, который бы автора не боялся. Не только не боялся, но еще и в грош бы не ставил. Только тогда редактор сможет обходиться с его текстом так, какого обращения этот самый текст заслуживает.

Такой редактор в Беларуси был всего один. И я точно знал, что денег на оплату его труда у меня нет. Потому что оплатить рабочее писательское время Будинаса — это нужно быть Рокфеллером.

И я пришел к Евгению Доминиковичу.

Он лениво взял два полиэтиленовых пакета — с такими обычно выходишь из продмага. Пакеты распирал горделиво распечатанный первый вариант моей книги.

— Это все нужно прочитать? — пыхнув из трубки, уставился Будинас в меня своим твердым спокойным взглядом. Знавшие его понимали, что этот взгляд — и есть самое страшное. Такое спокойствие означало, что Будинас взбешен.

Конечно! Я бы тоже взбесился. За здорово живешь нужно было прочесть полторы тысячи страниц. Причем добро бы — Достоевского или Зощенко!

— Ну... Если у Вас время найдется...

— До пятницы я совершенно свободен, — со все тем же холодным бешенством процитировал Будинас мультипликационного Пятачка. И я ушел, понимая, что обо мне думает собеседник.

Он позвонил утром:

— Приезжай.

— Сейчас?

— А когда? Ты же работать собирался?

Пришлось просыпаться и ехать.

— Значит, так. Возможны два варианта. Первый — я причесываю всю эту хуйню до уровня удобоваримого текста, и она идет в печать. Хуйней она в этом случае и останется, но наша публика и ее схавает. — И трубка вновь задышала эдаким злобноватым паровозом.

— А... А второй? — робко поинтересовался я.

— Второй вариант — это серьезная работа. Долго. Чтобы не хуйня получилась, а книга. Ты меня понимаешь?

— ... аю...

— Ни хрена ты не понимаешь. Тебя кто редактировал в жизни? Петя? Вот так он тебя и редактировал! А настоящий редактор — это... Это Стреляный!

— ... аю...

— Ни хрена ты не понимаешь. Анатолий Иванович Стреляный редактировал мой первый очерк в «Дружбе народов». Я принес рукопись. Редактор Баруздин послал меня к Стреляному. Тот взял рукопись и начал читать. И начал карандашом резать ее у меня на глазах.

— ...

— Ни хрена... — паровоз в зубах Будинаса выпустил такой густой клуб дыма, что и сам Евгений Доминикович закашлялся... — ... аете! И когда я утром пришел, он не только вернул рукопись прочитанной, он на ней места живого не оставил!..

— ...

— А что он сказал? То же сказал, что я тебе сказал. Хочешь — можно твою хуйню оставить нетронутой, для того правка карандашом и вносится. Хочешь — можно поработать.

— ... чу...

— Тогда — смотри! Может, хоть ты обучаем в этой стране. А то — сплошь ... — и дальше пошло слово, которое на бумаге я могу лишь стыдливо прикрыть многоточием, подобно тому, как сам произнесший его Будинас немедленно скрыл сказанное очередным паровозным выхлопом.

Так мы и начали работать.

Единственные три дня, когда он не работал моим редактором, — это день до операции, день в операционной и день после операции. Все остальное время я находился на дистанционном управлении — по телефону.

— Федута, не будь свиньей! — хрипел он в трубку. — Ты что, не понимаешь, что я от тебя требую? Ты можешь нормально разбить главу на подглавки? Логика у тебя есть? Хотя откуда у вас у всех логика? Вас никто и никогда в жизни не учил ни чему. Ты знаешь, что такое абзац? Ты не знаешь, что абзац — это завершенная мысль. Абзац — это...