Кормак Маккарти - Содом и Гоморра. Города окрестности сей

В конце коридора карлик отворил дверь, прошел сам и придержал дверь для парня, кивнув ему, — проходи, мол. Потом нащупал выключатель и врубил освещение. Парень снял шляпу. Они стояли в комнате, где на грубых столах лежали недавно привезенные покойники, числом четыре. Столы были на ножках, сделанных из водопроводных труб, глаза покойников были закрыты, руки уложены вдоль тела, под затылками темные, в пятнах, деревянные подпорки. Покрывал ни на одном не было, все лежали в той одежде, в которой их застигла смерть. У всех вид взъерошенных путешественников, отдыхающих в прихожей. Он медленно пошел вдоль столов. Потолочные лампочки спрятаны за проволочными корзинками. Стены выкрашены зеленым. В полу медная решетка стока. Ножки столов на колесиках, к некоторым, намотавшись на ось, пристали серые волокна половой тряпки.

Девушка, которой он клялся в любви до гроба, лежала на последнем столе. Лежала в том же виде, как рубщики тростника нашли ее рано утром, едва успел рассеяться туман, на мелководье под ракитником. Волосы влажны и спутаны. Такие черные. В них запутались бурые, мертвые травинки. И такое бледное лицо. Бескровно зияет перерезанное горло. Праздничное голубое платье сбилось, накрутившись на тело, чулки порваны. Туфли она потеряла.

Крови не было — всю кровь смыло водой. Он протянул руку, коснулся ее щеки.

— О господи, — сказал он.

– ¿La conoce? [280] Вы ее знаете? (исп.) — спросил служитель.

Он навалился на стол, сминая шляпу. Закрыл рукой глаза, пальцы впились в череп. Хватило бы силы — раздавил бы все, что он вмещает. Чтобы не видеть того, что лежит перед ним, и чтобы никогда больше в него ничто не проникало.

— Señor , — сказал служитель, но парень повернулся, протиснулся мимо него и на заплетающихся ногах вышел.

Служитель стал звать его. Стоял в дверях и кричал в пустой коридор. Кричал, что если он знает эту девушку, то должен официально опознать ее. Что надо заполнить положенные бумаги.

По всему долгому распадку Седар-Спрингс-Дро, вдоль которого он скакал, коровы вскидывались, смотрели на него изучающе, потом, не переставая жевать, вновь опускали голову. Всадник знал, что они способны определить его намерения уже по одной только повадке коня. От верховьев распадка он поскакал вверх по склону, перевалил на плоскую вершину и медленно поехал по ее краю. Остановив коня, стал лицом к ветру и долго смотрел, как в пятнадцати милях ползет по долине поезд. На юге тонкая зеленая полоска реки была похожа на черту, которую ребенок провел цветным мелком по лиловой и коричневой пустыне. Дальше, голубовато-бледные и размытые далью, вставали горы Мексики. По всей плоской вершине трава стлалась от ветра. На севере набухала громада грозовой тучи. Низкорослый конь кивнул, но всадник набрал повод и пустил коня дальше. Конь с неуверенным видом все поглядывал на запад. Словно запоминал дорогу. Парень шенкелями посылал его вперед.

— Тебе насчет этого не стоит волноваться, — сказал он.

Он пересек шоссе, потом проехал по западному краю ранчо Макгрегора. Ехал по местам, которых никогда прежде не видел. Под вечер ему встретился всадник, сидевший на неподвижном коне, небрежно скрестив ладони на седельном рожке. Его конем оказался очень приличного вида вороной мерин, глаз которого горел незаурядной смекалкой. Ноги мерина были по колено в буро-красной пыли (тут почва такая), экипировка старинная, времен патронов кольцевого воспламенения, но стремена «визалия», фирменные, а седельный рожок уплощенный и широкий, как кофейное блюдце. Всадник жевал табак, подъехавшему Джону-Грейди кивнул.

— Вам чем-нибудь помочь? — сказал встречный.

Джон-Грейди наклонился, сплюнул.

— Это в том смысле, что я без спросу на вашей земле? — сказал он.

Бросил взгляд на всадника. Молодой, всего несколькими годами старше его. Взгляд бледно-голубых глаз всадника полон неподдельного интереса.

— Я работаю у Мэка Макговерна, — сказал Джон-Грейди. — Небось знаете его.

— Да, — сказал всадник. — Я его знаю. А вы что, все стадо сюда погнали?

— Нет. Во всяком случае, насколько мне известно. Я тут один. Сам себя вроде как сюда погнал.

Всадник большим пальцем коснулся поля своей шляпы, слегка сбив ее на затылок. Они встретились на глиняной заливной пустоши, на которой не только травы, но и вовсе ничего не росло, так что единственное, чем мог шелестеть ветер, — это их одежда. Черная туча сплошной высокой стеной нависла на севере, там тонкой проволокой вдруг показалась беззвучная молния, дрогнула и опять исчезла. Всадник наклонился, сплюнул и подождал.