Андрей Битов - Преподаватель симметрии

Так что не следует думать, что отношения их были безоблачны. Безоблачен был один Гумми.

К тому же Гумми влюбился в Джой. И, по-видимому, именно в нее, а не в портрет, как полагал доктор, не забыв пристрастия Гумми к дешевым открыткам. Фотография была выполнена в этот приезд Джой и получилась удачно, вернее, удачно не получилась: Давин снимал впервые, неточно установил фокус, недодержал в проявителе... вышло чудо. Это белое сверкающее пятно волос и улыбки, сливающихся с ослепленной листвою куста за спиною... "Не смейся! Не шевелись!" - а она как раз и рассмеялась и повернулась, и этот поворот и эта улыбка так и остались, застигнутыми, но не пойманными. Мгновение не остановилось и было прекрасным. Казалось, Джой сейчас дообернется, и тогда наступит счастье. Потому что именно счастье - вышло здесь лицо ее. Не в том смысле, что она "лучилась счастьем" - этого как раз, если присмотреться, не было - даже какая-то тревога просвечивала сквозь этот все заливший свет... Она сама - была счастье. То, что есть только сейчас, но не в следующее мгновение, есть вообще, но не у тебя, не в руках...

...- Гумми? Проходи, проходи. Что ты там мнешься в дверях? Проходи, садись. Что тебе, Гумми?

– Я хотел сказать... Я не могу найти второго такого же камешка. Какого камешка?

– Вам вчера так понравился камешек, который я принес. Я хотел найти еще... - Ничего, ничего. Гумми, еще найдешь. - Нет, не найду. - Не огорчайся. Гумми.

– Я понял, что нельзя специально... специально не найти... найти это случайно... нельзя найти, что хочешь...

– Что ты хочешь этим сказать? - Найти - это не нарочно... это... И тут голос Гумми странно затрепетал и осекся, а Давин прервал бег пера: в чем дело?.. - Я бы отдал жизнь.

– Что? что такое?-растерялся Давин: Гумми моргал, словно глядел на яркий свет, там, над доктором... Давин обернулся и увидел Джой. Он увидел именно ее, а не портрет. Ока была там, в саду) на ярком солнце, будто у него над головой было окно, и она смеялась, что Роберт до сих пор не знал об этом. Давин помотал головой и снова столкнулся с молитвенным взглядом Гумми - именно он освещал Джой. Портрет потух.

– За что ты бы отдал жизнь? - суховато спросил доктор.

– За такую красоту я бы отдал жизнь,- потрясение повторил Гумми, во рту у него опять была каша.

Давин вспомнил те открытки на вокзале и усмех. нулся нехорошо.

– Ладно, ладно. Гумми,- сказал он отрывисто.- Ступай. Ты мне мешаешь работать.

"Милая Джой! - писал он.- Ты и не представляешь, какое впечатление произвела ты, вернее, твой портрет, на моего Гумми..."

...- Смотрите, вон идет доктор со своим идиотом! - воскликнули таунуссцы в первый же раз, как увидели их вместе.

– Смотрите, вон идет доктор со своим идиотом! - воскликнули они - во второй.

И если бы они подслушали (а они подслушали...), о чем говорит этот маленький и лысый Дон Кихот со своим высоким и знойным Санчо Пансой... о чем они могут друг с другом беседовать, кичливый книгочей и круглый идиот, то их предположение, что доктор и сам не прочь подлечиться, настолько бы подтвердилось, что и подтверждать не требовалось.

– Так ты полагаешь (на два с половиной шага доктора - четыре тупеньких шажка Гумми), что это не внешняя сторона, а внутренняя?

– Всегда - внутренняя,- убежденно говорил Гумми.- Просто люди смотрят наружу. - Ну, а если мы вывернем наизнанку? - Вот именно,радовался Гумми,- то и получится.

– Ага,- соглашался доктор, напряженно думая.- Значит, люди обладают перевернутым восприятием и наружную сторону воспринимают за внутреннюю и наоборот? Как только родившиеся видят мир перевернутым, так?

– Почти так. Только наружной стороны - вообще нет.

– Я могу согласиться с твоим рассуждением, но не с твоею уверенностью. Гумми. Как так - внутренняя, и все?.. - Я так вижу.

– Ну, а когда ты разглядываешь, например, паровоз, разве он не снаружи тебя? и разве ты видишь топку и котел?

Гумми замычал от невыразимого огорчения. - Ты хочешь сказать, что я опять формально запутываю рассуждение? Что ты говорил о другом пространстве? Гумми с облегчением закивал.

– Вы сказали нарочно. Но я вижу и топку, вижу пар - ему тесно.

– У тебя просто богатое воображение. Гумми. - У меня нет воображения. Я не могу придумать, чего нет.

– Ладно, я отказываюсь от своего примера. Это, ты прав, примитивно. Перейдем к более сложной машине. Поговорим о нас. Вот ты и я...

– Я думаю, машина менее примитивна, чем вы думаете...- печально сказал Гумми.

– Вот так здрасьте! - изумился доктор.- Только что ты, кажется, утверждал обратное. Что в изобретениях человека нет ничего сложного, что они на несколько порядков ниже всего живого. Гумми пожевал от невыразимости. Ты меня не понял?.. Порядок, Гумми - это, как бы сказать, уровень, что ли.