Беник Сейранян - Пути и судьбы

В полутьме комнаты слышался болезненный стон. Нахмурившись, Микаэл посмотрел в ту сторону. Освещенный слабым светом лампы, на тахте лежал Аби.

— Рука… — прошептала Ази.

Микаэл отвел Арменака в сторону:

— Что с ним такое, что случилось?

Арменак только пожал плечами. Что мог он сказать?.. Не знала ничего и мать.

Аби, где-то пропадавший два дня, вернулся домой с покалеченной рукой.

Сона послала за Ази. Старуха пыталась помочь мальчику. Она опустила его больную руку в теплую воду, подержала в ней немного, потом обмазала дрожжами.

Боль не утихала: Аби судорожно метался и стонал. Вдруг он подскочил, словно ужаленный, резко вскрикнул и, прижав руку к груди, сидя закачался на месте, воя от боли, как зверь.

Микаэл подсел, к брату, обнял его, прижался щекой к его щеке, попытался успокоить.

— Не бойся, Аби, дорогой, ляг, поспи немного, боль утихнет, пройдет.

И впрямь, только один сон, это единственное утешение несчастных, мог, пожалуй, несколько утишить страдания бедняжки.

Но где там!

Аби словно не слышал брата. Мучительная, невыносимая боль не давала ему ни на минуту забыться. Разве мог он закрыть глаза, уснуть?

Микаэл заставил его лечь. Тускло светила закопченная лампа, и в полутьме смутным пятном белело землисто-бледное лицо Аби.

Сона и ребята молча столпились перед тахтой. Рядом с мальчиком на постели сидела одна Ази. Тряпочкой отирала она пот с его бескровного лба и тихо нашептывала что-то ласковое.

Пусть потерпит немного, совсем немного. Скоро рассветет, позовут врача. Он даст какое-нибудь лекарство — полегчает, а там и вовсе пройдет. Только бы потерпеть еще малость, не двигать рукой, заставить себя не замечать боли.

Но до зари было еще так далеко! Трудно было поверить, что она когда-нибудь наступит.

Микаэл посмотрел на окно. Оно, казалось, было завешено черным сукном — на дворе стоял густой туман. Было холодно, сеял мелкий, почти бесшумный дождь.

Среди ночи боль в руке у Аби стала до того нестерпимой, что его уже нельзя было удержать в постели. Он сбросил с себя одеяло, вскочил, забегал по комнате.

— Погибает мой ребенок, — жалобно простонала Сона.

Микаэл, Арменак и Левон переглянулись. Ни один из них не знал, где можно найти врача. Да и придет ли он к ним в эту непогожую ночь, в такое смутное и опасное время?..

Наверно, следует отвести больного к врачу? Но куда? К кому? Кто, какой врач откроет им дверь в этот час?

Выход опять-таки нашла Ази. Она вспомнила о враче, у которого одно время стирала белье. Добрым, сердечным человеком был этот врач. И жена у него тоже хорошая женщина. У них Ази никогда не обедает на кухне, как у всех остальных, к кому она ходит стирать. Они сажают ее с собою за стол, всегда говорят с ней как с равной, и после обеда доктор просит ее рассказывать о своей жизни или сам рассказывает о чем-нибудь.

Доктору доставляло удовольствие «вытряхивать мешок ума» своей старой собеседницы. Ази, конечно, понимала это, но притворялась простодушной. Она глубоко почитала доктора и удивлялась, что этот всеми уважаемый и такой известный человек держится с ней запросто.

Вот к нему и можно повести больного. Но застанут ли они его дома? Не арестован ли он опять?

Дня, когда врача арестовали, Ази никогда не забудет. При одной вести об этом у нее оборвалось сердце, и первой ее мыслью было: «Как же город проживет без такого врача?»

И вправду, в те дни, как нарочно, Ази встречала в городе много похоронных процессий. Ну, конечно же, больные теперь будут умирать один за другим. Кто облегчит людям страдания, кто спасет их от смерти? Второго такого человека, как этот чудесный доктор, в городе нет.

Видимо, и власти поняли это, думала Ази, потому-то доктора так скоро и освободили. Говорят, что надо было сделать операцию одному важному человеку, а он сказал: «Оперировать меня должен только Овьян».

Ему не говорили, что Овьян в тюрьме, а о других врачах он и слышать не хотел. Когда же он узнал, что Овьян арестован, то страшно рассердился на своих подчиненных и приказал, чтобы доктора немедленно освободили.

Так и сделали.

Было это правдой или не было — Ази не знала. Так она слышала.

Лишь бы застать его дома.

Старуха одела Аби, накинула ему на плечи одеяло, закутала. Микаэл взял брата на руки и вынес на улицу. За ним шел Левон. Сона и Арменаку Ази не позволила идти с ними. Так они и остались стоять на пороге, глядя вслед уходящим полными тревоги глазами.

Пригород был погружен в сырую осеннюю мглу. Затянутое тучами небо мрачно насупилось. Темную скользкую землю словно полили черным мазутом.