Владимир Файнберг - Иные измерения. Книга рассказов

Вор сгинул где-то в тюрьме.

Зимой промышлять сбором и сдачей бутылок становилось невозможно. Снег заметал Серебряный Бор. Разрумянившиеся от мороза лыжники тары после себя почти не оставляли. Река покрывалась льдом. И Колька уже не мог ловить рыбёшку драным капроновым бреднем, за ненадобностью подаренным лесничим.

…Она перекидывала через жилистую шею шнурок с крестиком, повязывала на голову платочек.

Прошмыгнув с пассажирами в троллейбус, ехала без билета в центр просить милостыню по храмам.

Изредка ей везло — удавалось съесть церковный благотворительный обед аж из трёх блюд — суп, гречневую кашу и компот; или урвать что-либо из раздачи «гуманитарки» — ковбойку для Кольки, свитер, юбку для себя или даже куртку.

Местные бомжи отпихивали её. А нищие на паперти прогоняли пришлую конкурентку, порой били. От неё дурно пахло.

Она без обиды направлялась к другому храму.

Наверное, никто на земном шаре не ждал наступления тепла так, как это существо. Да ещё Колька, не умевший ни читать, ни писать, зато знавший устный счёт, ибо зорко следил, чтобы приёмщица не обсчитывала при сдаче бутылок.

Этим летом им дважды повезло.

Колька изловил бессильно хлопавшего хвостом по воде крупного леща; лещ кружился у берега, то ли больной, то ли задетый прогулочным катером.

А в один из выходных дней отставной генерал с молоденькой женой приехал показать ей Серебряный Бор, где когда-то провёл детство. Остановил свой «мерседес» в тени деревьев, чтобы перекусить захваченной из дома провизией. Заканчивая трапезу, молоденькая женщина открыла дверцу машины, выкинула к урне две бутылки из-под пива. Чья-то рука стремительно схватила их. Глаза какого-то существа так глядели на неё сквозь ветки кустов, что она протянула недоеденный бутерброд с чёрной икрой:

— На! Дверца захлопнулась. Машина уехала.

—Коль-кя! — раздалось над Серебряным Бором. — Коль-кя!..

Три дня назад, поздно вечером, прибыв с делегацией из аэропорта, он подумал о том, что попал в сказочную полосу везения.

То, что впервые удалось оказаться в Европе, в Западной, что билеты в оба конца, пребывание в отеле, трёхразовая кормёжка оплачены принимающей стороной, само по себе было удачей.

Их, московских врачей-реаниматоров, было пятеро. А номера были на двоих. И ключ от отдельного номера достался именно ему!

Едва войдя и угнездив чемодан в специальную стойку для багажа, не сняв плаща, он сразу обежал уютную комнату, заглянул в туалет, заскочил в сверкающую чистотой ванную с большим зеркалом, приблизился к нему и сделал то, что делал каждое утро в своей московской квартире, прежде чем начать умываться, — произнёс «Чи-из», отчего обнажились зубы, и лицо до лучиков у глаз растянулось в улыбке. Голова отсвечивала благородным серебряным светом седины, подстриженная перед самым отъездом знакомой парикмахершей.

Потом вышел в лоджию. Сквозь ночной дождичек мигали разноцветные огни реклам Амстердама.

Вернулся в комнату, обратил внимание на стоящий у шкафа холодильник. Он оказался набит банками пива и бутылочками с минеральной водой.

Да, это была не какая-нибудь профсоюзная гостиница, как в Варне на берегу Чёрного моря, где он отдыхал несколько лет назад с семьёй, наблюдая скучающих, сбитых с толку колхозников-хлопкоробов, жителей полупустынь. Это был настоящий европейский отель!

Он не поленился спуститься на лифте вниз в вестибюль и узнать у администратора, что за пиво и воду денег платить не нужно, бесплатно.

Не поленился на обратном пути постучать в оба номера, где обустраивались коллеги, и обрадовать их этим известием.

Международный симпозиум длился три дня. Утрен-ние и вечерние заседания с докладами и обсуждениями. Он то же делал доклад. И испытал счастье только оттого, что в зале в синхронном переводе на английский звучала его речь.

Доклад, по общему мнению, удался. Жизнь удалась. Никогда прежде не чувствовал он себя таким счастливым, здоро-вым и удачливым.

Вторая половина четвёртого дня и первая половина последнего оставались совершенно свободными.

Можно было ходить по музеям, увидеть подлинники знаменитых картин Рембрандта, прокатиться с коллегами на экскурсионном судёнышке по каналам. И прошерстить магазины, чтобы истратить жалкое количество разрешённой к вывозу из СССР валюты на самое необходимое.

Удалось купить чудесные итальянские туфли для жены, американские джинсы для сына-подростка и крепкие, сносу им не будет, ботинки для себя. Вернувшись в отель, он полюбовался на покупки, спрятал их в чемодан.