Владимир Файнберг - Про тебя

Все не то. Любая из этих игрушек будет для Жени просто оскорблением.

Проталкиваюсь к прилавку секции «Все для ученика». Тетради. Наборы фломастеров. Авторучки. Карандаши. Ластики. Коробки с пластилином.

Я в панике. Неужели так и уйду, ничего не купив для Жени?

Миную шумный отдел детской одежды и оказываюсь у киоска с кожгалантреей.

…Брючные ремни. Женские сумки. Бумажники, портмоне всех размеров. Кошельки.

Сумку ей рано. Может быть, купить кошелёк? Конечно, дурацкая мысль — зачем кошелёк человеку, у которого явно не водятся деньги?

Л вон над головой продавщицы, на полочке, среди выставленных пакетов с перчатками большой кошель. Не кожаный. Из плотной, ворсистой ткани с радужными поперечными полосами.

Прошу продавщицу подать.

На шнурке ярлычок с ценой. Дорого. Но мне по зубам. На липучках. Пять или шесть отделений.

Покупаю.

На обратном пути через гудящие торговые залы замечаю секцию, где продают велосипеды. И подростковые тоже. Двухколесные. Сверкающие никелем. Вот что нужно было бы подарить Жене. Однако, цена такая, что я разворачиваюсь и ухожу. Оставшихся денег не хватило бы и на половину велосипеда.

…Еду в такси и чувствую, как ты посмеиваешься над моей глупостью. Ты прав. Глупейший подарок везу я девочке. Да и мать наверняка будет недовольна. Еще хорошо, что явлюсь без велосипеда. Тут уж Ирина и мне показала бы кузькину мать. Девочка, с её точки зрения, неуправляемая.

Когда я появляюсь со своим пакетом у Ирины, там уже накрывают стол в гостиной. Уже приехала Анастасия с отцом и матерью, их родственница.

Снимаю куртку, здороваюсь со всеми, спрашиваю:

— Где Женя?

— Сидит в своей комнате. Наказана, — отвечает Ирина, проходя мимо меня с подносом, уставленным рюмками.

— Можно к ней зайти?

Ирина смотрит на меня, на пакет, укоризненно качает головой.

— Ну, хорошо.

Стучу в дверь. Женя безучастно лежит на кровати, уставив взор в потолок.

— Извини, я на секунду. Вот, возьми. Это тебе.

Она с недоумением переводит взгляд на меня, будто на незнакомого. Кладу пакет на стол. Выхожу.

— А тут Этьен! — Весело сообщает из кухни Анастасия. — Он тоже захотел вас проводить. Потом повезёт на Ирининой машине до самого монастыря.

Этьен стоит у стола, склонив лобастую голову, откупоривает бутылки с вином. Анастасия тут же приготовляет салат в большой хрустальной вазе. Со стороны оба очень неплохо смотрятся.

Этьен откладывает штопор, подходит, обнимает меня своими ручищами, что‑то говорит.

— Жалеет, что вы уезжаете, не сможете быть на нашей свадьбе, — переводит Анастасия, и вдруг начинает жаловаться. — Он — балбес. Вот вы лечите людей. Маме и тёте стало гораздо легче. А вы не можете повлиять на Этьена? Кончил Сорбонну, пишет диссертацию о соответствии философии практике жизни самих философов. А в перерывах знаете чем занимается? Часами просиживает в греческой кофейне, играет бог знает с кем в шашки. На деньги!

— Ну и что? Человеку иногда нужна разрядка. Достоевский и в карты играл, проигрывался.

— Иногда! Но это происходит каждый день. Однажды пришёл с подбитым глазом. Почему — не говорит.

В кухню заглядывает Ирина.

— Только что звонила Одилия. Через полчаса притащится со своей скрипкой и головной болью.

— А скрипка‑то зачем? — спрашивает Анастасия.

— Хочет сыграть гостям, что она выучила за день. У неё же нет аудитории, кроме шести кошек, шофёра и знакомого юриста, которые должны слушать этот ужас. Не сердитесь, уделите ей внимание. Действительно страдает мигренями. Хорошо?

Не успеваю ответить, потому что, не взглянув на мать, в кухню входит Женя. Между её широко расставленными ладонями зажато штук двенадцать кошельков, в том числе и мой.

Она демонстративно сваливает их на стол возле откупоренных бутылок, приказывает мне:

— Садись!

Присаживаюсь совершенно убитый этим неожиданно обнаружившимся изобилием кошельков, кошелечков… Ирина, Этьен и Анастасия безмолвно стоят вокруг.

— Мама говорит — ты бедный, — скороговоркой сообщает Женя. — Она часто ездит на гастроли в разные страны и всегда отдаёт мне монеты, какие у неё остались. Видишь, в этом кошельке — немецкие, называются пфеннинги, в этом — называется гульдены, из Голландии, в этом — лиры, тут, смотри, песеты, красивые…

Она последовательно вытряхивает мелочь из всех кошельков, отдирает липучки с моего, пригоршней запихивает монеты во все его отделения. Кошель разбухает, как поросёнок.