Борис Мишарин - Исцеление

Я приехал издалека, живу в деревне. В вашей клинике два телефона, по которым можно дозвониться до вас и записаться на прием. По этим номерам звонят все: городские и деревенские, люди из других городов и областей России, звонят из-за границы. Я месяц ходил на почту, там у нас переговорный пункт, и никак не мог дозвониться до вас — телефонистка все время отвечала одно и то же — линия занята, перегружена и так далее. Потом она намекнула мне, что есть выход из положения — надо подмазать городской телефонистке и она все сделает, с меня, как участника войны, возьмут немного. Я заплатил 5 тысяч рублей — тысячу нашей, четыре городской. Все деньги отдал нашей, может она их себе взяла, может, поделилась с городской, как говорила, не знаю. С большим трудом собрал я эти пять тысяч, но дело не в деньгах, если бы они пошли вам, я бы считал вполне заслуженной и даже низкой ценой плату за свершенное излечение — в других больницах десятками тысяч дерут. Скажите, Николай Петрович, почему вы, великий из докторов, берете с нас, ветеранов, всего один рубль, а какая-то сволочь наживается на этом? Вы, понимая наше тяжелое материальное положение, не берете с нас своих кровно заработанных денег, а кто-то, не ударив и палец о палец, забирает наши последние деньги?

Слезы появились на глазах Ефима Степановича, Михайлов, негодуя в душе от услышанного, успокаивал его, пока еще не высказывая своего мнения. Налив еще по рюмочке, он приготовился слушать дальше.

— Вот собственно все, что я хотел сказать. Вы извините, Николай Петрович, сумбурно как-то получилось, не умею я рассказывать, но на душе легче стало — хотел, что бы вы знали правду, что кто-то забирает честно заработанные вами деньги.

Михайлов смотрел на этого пожилого человека, и не понимал — до какой степени нужно морально опуститься, что бы отбирать последний кусок хлеба у старика, который в свое время был готов пожертвовать жизнью ради того, что бы эта мразь сейчас жила. И не просто жила, а и обирала его.

— Ефим Степанович — это очень хорошо, что вы решились рассказать мне об этом. Могу лишь обещать одно: эту «хлебную лавочку» я прикрою, никто более не станет обирать ветеранов и других людей. Вас я попрошу об одном — не рассказывайте пока никому о нашей с вами беседе, чтобы не спугнуть преступников. Очень скоро приедут к вам сотрудники из областного центра, поведайте им все, что знаете, кроме них никто не должен знать о разговоре.

Выпив с Захаровым на посошок, Михайлов проводил его, решив рассказать все Виктору, что бы он сообщил куда следует и взял дело на контроль.

Виктор вызвал начальника УВД на 11 часов дня, часы пробежали эту отметку, но в кабинете никто не появлялся. Перед этим он выяснил, что Кирилл Сергеевич Бутаков находился в здании управления внутренних дел и в командировку не отлучался, а значит, и не имел серьезных оснований не явиться к помощнику губернатора. Видимо, он не воспринимает меня всерьез и хочет сразу продемонстрировать — кто есть кто. Через полчаса дверь отворилась, и в кабинете появился генерал-майор Бутаков, улыбающийся широкой располагающей улыбкой.

— Вот те раз, говорят у губернатора появился новый крутой помощник — и никого нет, — искусственная улыбка сошла с его лица. — А ты чей будешь, мальчик? — спросил генерал.

— Проходите, Кирилл Сергеевич, я Михайлов Виктор Николаевич, это я вас приглашал на 11 часов, — он взглянул на часы, давая понять, что Бутаков опоздал на полчаса, — у вас во всем управлении такая расхлябанность или только вы не цените времени других людей?

Генерал оторопел, не зная как воспринимать слова мальчика — тон был слишком серьезен, но и мальчик не мог быть помощником губернатора. Он уже хотел рассмеяться удачной шутке и, наконец, до него дошло — это же Михайлов, тот самый мальчик, который имел ученую степень доктора юридических наук. Поэтому и улыбались все загадочно, когда он спрашивал о новом помощнике, никто не хотел высказывать своего мнения. «Вот это меня подставили… попал, как кур во щи», — подумал про себя Бутаков.

— Я задал вам вопрос, генерал…

— Не буду оправдываться, Виктор Николаевич…

— Хорошо, присаживайтесь Кирилл Сергеевич. Введу вас немного в курс дела — по распоряжению губернатора я курирую все вопросы, связанные каким-либо образом с юриспруденцией. Юридически государственно-правовой департамент, департамент правоохранительной и оборонной работы мне не подчинены, но фактически они выполняют все мои указания.