Валерий Иванов - Последнее искушение Дьявола или Маргарита и Мастер

— … однако наместник твой Пилат отказался утвердить приговор синедриона. И хотя мятежный пророк умер на кресте, многие в Иудее считают, что Рим равнодушен к его преступлениям против кесаря и воодушевленные этим создают секты в его поддержку и призывают к выступлениям против римлян. Самого же его объявили мучеником и богом….

Иудея…. Маленькая, но очень беспокойная провинция. Как доложил ему секретарь, в ней смешалось множество народов и вероучений. Этот представитель правящей религии, похоже, надеется на помощь могущественного Рима в борьбе со своими недругами. По-видимому, хитер, лукав и коварен, если осмелился жаловаться принцепсу на его наместника.

Император не понимал чужого языка, однако перевод говорил о хорошей логике изложения жалобы. Что-то в облике жалобщика показалось ему несообразным и искусственным. Он насторожился, внимательно всмотрелся в лицо говорящего, и ему вдруг показалось, что правильные черты благообразной физиономии первосвященника внезапно исказились — на нем проступило жестокое и злобное выражение. Верхняя губа приподнялась, и из угла рта явственно показался уродливо искривленный клык, а густая борода исчезла, уступив место разрозненным рыжим длинным волоскам, торчащим на конце заостренного подбородка.

Он быстро глянул по сторонам. Флавий ретиво, не поднимая глаз, скрипел каламусом. Легат Север Примул, похоже, дремал, уставившись немигающим взглядом куда-то в угол зала. Секретарь усердно ловил каждое движение владыки, чтобы уловить его настроение и не пропустить сути императорского волеизъявления по его глазам и жестам.

— … и народ иудейский смиренно примет твое решение, каковым бы оно не было, — закончил ходатай, облик которого вновь выражал глубочайшую покорность и кротость.

— Померещилось, — подумал император и мотнул головой, отгоняя наваждение, чем ввел в заблуждение своего чиновника, тотчас вскочившего на ноги.

— Твоя инвектива будет внимательно изучена, фаст — день судебного решения, состоится через два месяца. Тебе сообщат об этом дне, и ты можешь на нем присутствовать…, - секретарь привычной скороговоркой излагал судебную процедуру, но увидел поднятую вверх руку Тиберия и замолчал.

— Объявляю тебе, сын Иудеи, — звучный голос императора вибрировал и отзывался эхом в высокой просторной зале судебного присутствия, — твоя первоначальная жалоба отклонена. Не годится выносить решение лишь на основании твоих слов и поданной тобой акции. Но она не будет оставлена без внимания. Мною для проведения следствия будет направлен в Иудею специальный претор. По его докладу и содержанию твоей акции будет принято окончательное решение.

— Император мудр, — пискнул секретарь, голос которого сорвался от неожиданного вмешательства Тиберия. — Заседание закончено.

Лицо Каиафы не отразило никаких эмоций, оно сохраняло застывшее выражение покорности и подобострастия. Он почтительно склонился, развернулся и вышел из помещения тем же быстрым шагом.

Умен был император. Не поддержал иудейского первосвященника против своего недавнего соперника, хотя вначале и хотел это сделать. Нет, пусть будет ненавистный Пилат занят раздорами и смутой в своей провинции. Пусть вспыхнет в Иудее очередной бунт. Тогда можно попенять прокуратору на плохое ведение дел и неумелое руководство доверенной провинцией. И можно, в очередной раз, решить его судьбу.

Гай Юлий Полибий ждал принцепса в просторном зале триклинии, тишина в котором нарушалась лишь журчанием фонтанов. Он сидел на широкой мраморной скамье у стены, выходящей широкими окнами на Тибр.

— Да берегут тебя Пенаты, величайший цезарь — дуумвир встал и почтительно склонил голову.

— И тебе — беневент [12] Беневент (латинск. изречение) — благоприятной судьбы , - император сделал знак рукой в сторону обеденного ложа.

Пол в триклинии был выложен зеленым лаконийским мрамором, как и несколько колонн, поддерживающих высокие своды. Обеденные ложи изготовлены из розового порфира.

Городской глава почтительно дождался, пока на ложе возляжет император и лишь затем прилег на ложе напротив, облокотившись на пурпурную пуховую подушку. Он был одет в прелоксту — тогу, окаймленную насыщенным пурпуром, официальную одежду главы магистрата Рима.

Тиберий любил изысканную пищу. Стол, наряду с традиционными римскими кушаньями, украшали золотые тарелки с протертым мясом жареного бекаса, обильно приправленным острым соусом из индийских пряностей, в серебряных мисочках плавали в собственном соку язычки фламинго, большое блюдо с греческим орнаментом было почти доверху наполнено печенью мурены, выдержанной в винном уксусе. Большая глиняная миска с причудливым орнаментом была наполнена привезенными с Италийских гор печеными яйцами горных куропаток, фаршированных кусочками тушеной форели. Отдельно, в приземистых серебряных чашах вздымались холмиками желтоватые шарики его любимого лакомства — фазаньи и павлиньи мозги.