Мария Спивак: Золото ослов

И вдруг ни оправданий, ни надежд не осталось — один магазин, а сама она, вовремя не отказавшаяся от богатых отступных, сделалась в собственном микромире продажной девкой.

Ей следовало читать больше античной прозы. Тогда она знала бы, что золотыми ослами движет стремление любой ценой вырваться из мифа, пусть трижды волшебного, и вернуться в нормальную человеческую жизнь. Хуже того: они не ответственны за деяния, совершённые в процессе метаморфоз. Кто не спрятался, ослы не виноваты.

Трудно это понять в девятнадцать лет. И в двадцать. И в двадцать один. Да и после. Но когда раны затянулись, великое «никогда» стало её девизом. Никогда больше никому не принадлежать, ни от кого не зависеть. Любить только родственников, подруг. Заботиться только о них. А ослы, они для утехи, для потехи, для забавы: иа-иа, иа-иа — и всё, до свидания!

Сей постулат исключал замужество и чрезмерное почтение к узам чужого брака; под запрет попадали лишь окольцованные мужчины ближнего окружения. Роза, независимая деловая женщина, меняла любовников по первой прихоти и старалась не замечать осуждения родных и подруг. И те и другие как должное принимали её щедрые заботы, но косо глядели на «богачкин» образ жизни. Лучше б детей рожала, ворчали родственники. То по делам в Лондон, то с мужиком в Париж, фыркали подружки. Пока у него носки, женой постиранные, не кончатся. Тогда наша стрекоза нового найдёт и на Сейшелы укатит.

Они не доверяли ей полностью — и, как выяснилось, не зря.

Будьте любезны: она в постели с женихом подруги. И это далеко не случайность, не минутный порыв: она прекрасно знала, что так будет. Сразу почуяла в нём, ничем вроде не примечательном, особенную, фартовую мужскую козырность, которой нельзя — и не хочется — и попросту грех — хотя бы ненадолго не причаститься.

Ей ни с кем, никогда, не было так свободно и радостно. Она поймала себя на желании забыть о делах и остаться в этой постели, с этим человеком на неделю, на месяц, на год… навсегда.

Её бросило в пот, и она в ужасе села, сбросив ноги с кровати. Всё, надо срочно прекращать лирику.

— Слушай, а тебе не пора покинуть гнездо разврата? Белый день на дворе. — Действительно, в щель между шторами лезло солнце; магия ночи отступала под напором пропылённой будничности. — Самое время вернуться под священную сень…

Она запнулась, проглотила внезапно подступившие слезы и героически договорила:

— …будущего домашнего очага. А я, пожалуй, отправлюсь на поиски новых приключений.

Вот сейчас он встанет, оденется и уйдёт. Она бы на его месте тоже обиделась. Но он лежал не шевелясь и молчал. Роза ждала — и через пару секунд ощутила на шее его руку, ладонь, скользнувшую вниз по её спине, кончики пальцев, источавшие бесконечную нежность… Видимо, она, эта нежность, и затянула её магнитом обратно к нему под бок, и она свернулась кошачьим клубочком, привалилась к человеку вплотную и затихла, едва не мурлыкая под его касаниями. Она ни разу не обернулась, не посмотрела назад: не дай бог волшебство исчезнет.

— Сколько всего у тебя было мужиков? — неожиданно спросил он.

— Мужиков? Всего? — растерялась Роза. — Не знаю.

— Вот и у меня примерно столько же женщин. Так что я, в некотором роде, эксперт. Разбираюсь. И тебя, хочешь ты или нет, — в его голосе зазвучала бархатная улыбка, — этой ночью познал .

Она молчала.

— Рассказать, какая ты?

— Расскажи.

— Во-первых, ты — настоящая роза. Шипы от страха. Ты специально притворяешься циничной, бесчувственной и порочной, это твоя защита. А на самом деле… Вот просто поверь мне на слово, хорошо? — Он выдержал паузу. — Ты — самое честное, смелое и чистое существо из всех, с кем мне доводилось… встречаться. И жаль, что я у тебя не тысяча второй… Или, может быть?…

Он засмеялся и вдруг рванул её на себя, принялся целовать.

— Подожди, — она отстранилась. — Хочу попросить. Почеши мне, пожалуйста, спину между лопатками…

— Крылья? — догадался он.

— Ага. Сейчас прорежутся.

— Знаешь, я, конечно, товарищ опытный, — он пробежал пальцами по её позвоночнику, и она от наслаждения невольно вильнула всем телом, как рыбка, — но с ангелом, как ни крути, в первый раз. Ты уж научи меня каким-нибудь вашим штучкам, ладно?

— Ладно, — великодушно согласилась она. — Полетели.

И гордо, во всю исполинскую мощь, расправила свои новые, белые, блистающие восхитительной позолотой, крылья.

Счастье — это когда тебя поднимают. Факт, хорошо известный большинству земных алкоголиков — и очень-очень немногим, особо везучим, падшим ангелам.