Владимир Степаненко - Точка росы

Василий Егорович занял место на пне. Напротив расселись сварщики. Подмастили под себя доски. Будь лужайка — разлеглись бы, чтобы выпрямить ломящие спины. А на вечной мерзлоте долго не просидишь. Под торфяником лед.

— Игнат, ты где бреднем собрался ловить рыбу? — Василий Егорович в упор уставился на конопатого потолочника. Веснушками усеяны лицо, руки и короткие пальцы. Кажется, что весь в сусальном золоте — вот-вот засветится в солнечных лучах.

— Какую рыбу? Нет у меня бредня!

— А ты посчитай дырки на куртке. Бредень. Как сварил сегодня шов — срамота!

В конце беседы Василий Егорович поднял со смолистой доски Николая Монетова. Молча протянул ему звезду, сваренную из электропроводов. Придумал бригадир такую награду. Вручил — переводит сварщика в потолочники.

Потолочник не сидит на высоте. Он лежит под трубой, прижимаясь к ее стальному боку. На лице щиток, а в руке держатель с электродом. На дне открытой канавки колотый лед или вода, черная от торфа.

Сколотил сварщик пару досок — счастлив, а их некуда подсунуть. А потому лег в воду или на мерзлую ломлю. Но велика честь быть потолочником, признанным мастером!

Николай Монетов не скрыл радости. Крепко зажал звезду в руке. Поблагодарил бригадира.

— Чего там, по делам и награда! — Василий Егорович пристально поглядел на парней. Долго им еще шагать за трубой. Каждый должен сварить тысячи швов. «Поторапливайся, но не спеши, — постоянный совет бригадира. — Допустишь брак — лететь тебе на крыльях из бригады!»

Неизвестно, от кого узнал Викторенко, что Николай Монетов переведен в «потолочники». Знаменательное событие в жизни сварщика решено было отметить на очередном «чаепитии за круглым столом». Командовала Юля Зимница.

Один за другим явились Славка Щербицкий, Гордей Завалий и Касьян Лебедушкин. Юлю обрадовало, что парни по ее совету пришли в белых рубахах, при галстуках.

— Нас только пятеро? — удивленно спросил Гордей и демонстративно посмотрел на часы.

— Так вы ж ближние, — сказал Викторенко. — А остальным добираться и добираться.

— Это уж точно. Такси не закажешь, — сразу согласился Касьян.

Юля выразительно посмотрела на своего любимого. Нравился ей Касьян за покладистый характер.

— Вот и я! — сказал Николай Монетов, открывая дверь. — Чертушки, здравствуйте. Скорей наливайте чаю, пить страсть как хочу!

Викторенко глянул на Юлю. Юля на ребят. И все хором прокричали:

— Мо-ло-дец! Мо-ло-дец!

Юля обняла Николая и громко чмокнула в щеку:

— Наконец-то побрился. Держи! — И протянула букет красных гвоздик. Цветы были бумажные. Но благоухали.

— Юлька, сестричка! — Николай, приподняв девушку, подбросил высоко и снова подхватил на руки. — Спасибо!

На правах хозяйки Юля разливала по чашкам заварку, а Касьян сразу из двух больших чайников наливал кипяток.

— Набрался силушки! — подсмеивались друзья.

Звезда Николая Монетова переходила из рук в руки.

Когда разговоры вокруг Николая улеглись, из-за стола поднялся Касьян:

— Хлопцы, мы с Юлей двадцатого приглашаем на свадьбу. Гулять будем в столовой.

— Наконец-то!

— А кто пойдет дружками?

Касьян растерялся, не хотел признаться, что не ожидал такого вопроса.

— Как кто? Весь отряд!

— Правильно, Касьян, — одобрил Викторенко.

Гордей Завалий едва удержался, чтобы не выпалить: балок для молодоженов на берегу озера готов. Но Юля выразительно посмотрела на парня, и он промолчал. Касьян и Юля давно знали о готовящемся подарке. Но скрывали это. Сюрприз пусть будет сюрпризом!

Викторенко выжидал момент, чтобы рассказать о своей поездке на совещание, где официально объявили об открытии нового месторождения газа. Готовятся сдавать площадь правительственной комиссии. Конечно, их месторождение в Венеции не сравнишь с Медвежьим или Уренгойским. Работы там развернутся большие. Может, кого и потянет туда. Но об этом еще рано говорить. Пока и Венеция газ качает.

Человек должен жить мечтой. Позаимствовала когда-то эту истину Надежда в книге. Загорелась. Разобраться, не дурнушка, даже красивая, а нескладно шла у нее жизнь. Кондитер из нее не получился; начала учиться на парикмахера — бросила; из магазина пришлось уйти из-за жалоб покупателей. Страстное желание прославиться и разбогатеть бросило Надежду на Север.

Любила Надежда, сидя перед зеркалом, раскладывать фотокарточки киноактрис. Всех их она знала, как самых закадычных подруг, по именам и фамилиям и уже давно определила, чем и на кого она похожа. Нос у нее, как у Любови Орловой, рот — под стать Кларе Лучко, а глаза взяты на прокат у Тамары Макаровой. Она верила, что должны заметить ее красоту и пригласить сниматься в кино.