Владимир Степаненко - Точка росы

— А зарплата?

— По процентам исполнительности. Сработал хорошо — тянешь на премию, профилонил — удар по карману!

— Надумали!

— Баранкин, постарайтесь запомнить наш разговор, — сказал сухо Викторенко. — Приятелям объясните: для всех ввожу процент исполнительности.

— Чудно! — лениво протянул Баранкин и, подхватив сумку с инструментом, потопал в котельную. Бормоча себе под нос: «Ишь, что хохол придумал: процент исполнительности. Не набрал процентов — премия тю-тю!»

Викторенко возвращался с комплекса в поселок ночью. Светила луна, и в те минуты, когда ее не задергивали лохматые тучи, темнота рассеивалась. Из двух дорог он выбрал, как всегда, самую длинную. Хотелось вдоволь надышаться свежим воздухом, а самое главное — здесь многое напоминало ему родную Андреевку: лесную тропинку перебегали обнаженные корни сосен, под ногами пересыпалась хвоя, и в парной духоте между стволами деревьев держался нагретый смолистый запах.

Его не покидало приподнятое настроение: схема будущих приборов с перекачивающими насосами для ДЭГа складывалась удачно. Родившуюся цепочку Викторенко крепко держал в голове, как самые звучные стихи. В балке быстро все вычертит.

Каждый робот со стопроцентной исполнительностью будет выдавать необходимую информацию о выходе газа и работе скважин, а при необходимости вовремя производить нужный ремонт или замену оборудования.

Викторенко невольно замедлил шаги. «Иван, а ты случайно не фантазер? Не засмеют ли тебя? Даже Смурый не особенно верит в твою задумку!»

Старое очень цепко. На комплексе по-разному отнеслись к его нововведению. Несколько раз объяснял, зачем ввел процент исполнительности, но не все приняли.

Решили, что это очередное чудачество временного начальника. После возвращения из больницы Кузнецова все образуется. И Смурый не скрыл своего недовольства: «Не начудил ли ты Иван, с процентами? Как друга предупреждаю. Дед не глупее нас с тобой, а жил по старинке. Вперед не лез и не отставал!»

«Всю жизнь за угол печки нельзя держаться. Жизнь обгоняет. На смену паровозу пришли электровозы. Теперь другие скорости. Придумай, как поднять дисциплину. Можно вовремя появляться на работе, но ничего не делать. Рядом с отличными рабочими много сачков. У меня нет времени на уговоры. Производство требует честной работы. Я хочу, чтобы Баранкин и другие отучились от мысли, что можно работать спустя рукава! Да и вы об этом без конца говорите!»

«Смотри, Иван, как бы ты не сломался!»

«Не бойся. Хребет выдержит!» По совету Лунина он уже подключил к разработке нововведений профсоюз.

Викторенко не заметил, как зашагал по-другому. Начал пританцовывать. «Разошелся ты, Иван, разошелся». Затаивая мысли, верил, что обязательно встретит Ларису. Хотел с ней поделиться своими мыслями об автоматизации. А вдруг он ломится в открытую дверь? Он ведь давно кончил университет, а она прямо из столицы. Специалист по добыче нефти и газа. Может быть, слышала, над чем работают ученые мужи? Известия в глубинку всегда идут долго. Знания у каждого инженера закрепляются практикой, но он не хочет жить прописными истинами учебников и наставлениями.

Пройдя еще немного, Викторенко остановился. Распрыгался, как теленок, а не успел ничего сделать. Ларису не встретил. И Смурый, наверно, спит. А ему нужен слушатель. Пусть критикуют его, а он будет искать решения.

Когда Викторенко подходил к вагону-городку, неожиданно вырвалась из-за туч луна, и в ее свете встали два ряда балков. Несмотря на поздний час, слышались музыка и голоса людей. Поравнявшись с крайним балком, Викторенко услышал бренчание гитары. Женщина надрывно тянула цыганский романс.

Распахнулась дверь. Острая полоса света саблей пересекла дорогу. На крыльцо вывалился пьяный. Стоял, раскачиваясь, пока не ухватился за спасительные перила.

Викторенко узнал недавно принятого на работу выпускника института Пядышева. Вместе с секретарем парторганизации принимал его и еще одного парня — Рязанова. Сказал им тогда, что молодым надо дерзать. Вот и дерзает молодой: на ногах еле держится.

— Пядышев, давай-ка в общежитие.

— А где общежитие?

— Найдем!

— Серега, ты куда лыжи навострил? — Вниз сбежал Егор Касаткин. Растрепанная его рыжая борода торчит валенком. Заметил Викторенко и взорвался злостью: — А ты, таракан, как здесь оказался? Гостя моего уводишь? Сами разберемся, в какой стороне общежитие.

— Поздно уже!