Владимир Степаненко - Точка росы

— У кого есть замечания по проекту, прошу высказываться. Пока у нас есть время. Потом его не будет.

Пядышев снова перевел взгляд на Лавчукова.

— Григорий, понравился тебе проект?

— Доктор наук зря лил воду! Мы не соображаем, что к чему.

Пядышев знал медлительность Лавчукова и удивился, получив быстрый ответ. Это насторожило. Не мог себе простить, что оказался убаюканным потоком слов.

— Я не представил вам Марию Петровну, — сказал Жемчужников, театральным жестом показывая на сотрудницу института. — Мария Петровна останется с вами для разрешения всех вопросов. Если хотите, для доработок!

Поднялась высокая миловидная женщина. Светлые волосы старательно уложены. Она не торопилась садиться, предоставив возможность собравшимся смотреть на нее.

Викторенко тоже посмотрел на женщину. Впервые почувствовал, что крайне устал. От дыхания собравшихся людей воздух в кабинете нагрелся, а курильщики принесли с собой еще запах табака.

— Иван Спиридонович, я думаю, вы сработаетесь с Марией Петровной, — сказал Жемчужников, как хороший игрок, который пошел с козырной карты.

Пядышев в это время лихорадочно думал о том, что Уренгой не Саратов и не Шебелинка. Здесь комплекс со всеми агрегатами, насосами и приборами должен быть под крышей. Восстановив движение указки по чертежам, мысленно представлял, как лучше разместить в комплексе агрегаты. Отыскал место для замерного узла. А для этого решил сдвинуть фильтры. Принялся тут же комплектовать оборудование, проверяя память.

Пока Пядышев занимался расчетами, женщина села на свое место. Ему пришлось потом ее отыскивать. Он удивленно уставился на нее, не понимая, почему проектировщики не воспользовались простым решением, а усложнили проект. С обидой подумал о Жемчужникове: «Без меры расхвалил проект, а если разобраться, то нового почти ничего не внесено».

Жемчужников уронил указку. Палочка звонко щелкнула по линолеуму. Он не торопясь нагнулся и с достоинством поднял ее.

— Спасибо, Олег Борисович! — сказал громко Викторенко, стараясь удержать себя в рабочем состоянии. — Объявляю перерыв на пятнадцать минут. Подышим свежим воздухом и обменяемся мнениями. Кто собирается выступать, прошу записаться. — Посмотрел с высоты своего роста на сидящего Тонкачева. Тот что-то старательно выводил в тетради, сильно нажимая на шариковую ручку.

В перерыве Тонкачев много курил. Ломал спички, чтобы прикурить, и тут же забывал затягиваться. Сигарета гасла в его руке, и он, спохватившись, снова зажигал ее. Он беспощадными глазами снова и снова просматривал, развешанные чертежи. За каждым чертежом видел бригады монтажников и строителей. Его охватило жаром. Придется доказывать, что проект еще сырой. Саратовские и Шебелинские комплексы — это вчерашний день, тиражирование совершенных когда-то промахов.

Тонкачев взял слово сразу после перерыва. Маленький, незаметный, он начал говорить тихо и даже как-то застенчиво робко.

— Прав Олег Борисович. В споре рождаются истины. Побеждает в нем, как ни странно, проектировщик и проигрывает наш брат эксплуатационник. В этом я убедился при строительстве Саратовского комплекса, в Игриме и, наконец, в Медвежьем. Позволю задать несколько вопросов, — голос Тонкачева потвердел. — Первый вопрос: известно ли проектировщикам, что уже при минус семи градусах жидкость переходит в твердое состояние? Вопрос этот связан с проблемой выгрузки из абсорберов ДЭГа. Второй вопрос. Почему не запланирован трубопровод для сбора конденсата? Месторождение-то конденсатное. Третий вопрос…

— Иван Спиридонович, позвольте сразу ответить, — Жемчужников нехотя поднялся, всем своим видом выражая, что ему придется второй раз объяснять то, что и так понятно.

— Мне приятно было узнать, что мы с Юрием Ивановичем земляки. Саратовская земля нас вырастила. В первом вопросе есть сермяжная правда. Но уверяю вас: что появилось в отрасли нового, мы учли. Наш проект — определенный шаг вперед. Мои люди бывали на названных месторождениях, как на Саратовском, так и на Шебелинском, знакомились с опытом в других странах. В то же время наш проект заинтересовал ряд стран. Я об этом заявляю с законной гордостью!

Жемчужников продолжал говорить, а Викторенко внимательно приглядывался к сидящим инженерам, старался определить, кто еще попросит слово.

Пядышев после перерыва занял место около окна. Рассеянно оглядывался по сторонам, словно не собирался выступать. А именно Пядышеву, по мнению Ивана, следовало взять слово раньше Тонкачева. Викторенко снова бросил взгляд в сторону Пядышева и вдруг понял, почему тот пересел. Захотел быть рядом с красивой проектировщицей. Чертыхнулся про себя.