Владимир Степаненко - Точка росы

— Сосед, — сказала, обращаясь к Шибякину, грудным голосом молодая привлекательная женщина. — Никогда не думала, что в тундре столько снега.

— Чего, чего, а снега каждый год хватает! — Он бы мог рассказать попутчице все, что узнал за десять лет работы в этом глухом краю о тундре и тайге. Он давно стал понимать интерес Ядне Ейки. Уродилась кедровая шишка — больше добудет белок. Набили свои норы лемминги семенами — жди большой приплод у песцов. Начали уничтожать комаров — исчез хариус в реках; не будет корма — переведется хищная тальма; не скатится тальма в море — погибнут без пищи тюлени; переведутся тюлени — будут обречены на голодную смерть белые медведи. А все началось со злых комаров. Замахнулся убивать комара, подумай, не станешь ли ты врагом природы!

Охотник учил его ходить по тундре, чтобы зря не заминать траву, не затаптывать ягель. «Помни, — говорил Ядне Ейка, — ушкан-заяц голодный прибежит, а ты траву поломал, гриб в земле раздавил. А песцу, оленям кормиться надо!» Многое он мог рассказать, но не мог побороть зевоту. Тяжелые веки упали на глаза. Начал засыпать, даже сладко всхрапнул. Как из тумана наползли воспоминания. Среди провожающих на аэродроме стоял грустный Ядне Ейка. К вертолету принес толстолапого щенка с белым пятном на груди. «Большой Мужик, смотри, какой у меня щенок. В Тяпу пошел. Головным соболятником будет. В Москве кому надо скажи: Ядне Ейка план по пушнине больше не провалит!»

Шибякин засыпал, снова просыпался, но сновидения не прерывались, как длинная кинолента. Крепко он привязался к тундре и тайге. Озера и реки стали ему родными! Во сне разговаривал с Ядне Ейкой. Смеялся над проделками черного щенка: «У тебя хорошая мордашка. Ты слышишь, Чернуля?»

— Сосед, — женщина старалась разбудить Шибякина. Сказала с нескрываемой обидой: — У вас что, такой способ знакомства? Вы притворяетесь или в самом деле пьяны?

Но напрасно женщина сердилась на Шибякина. Он не слышал ее слов, и разбудить ей его не удавалось.

Лайнер летел на высоте девять тысяч. Внизу, за темными, тяжелыми облаками, лежала земля. На большой скорости Ту-104 заканчивал пролет над Севером. Стремительно пересек Печору. Потянулись смешанные леса, а за ними начались огромные поля, овраги и широкие реки.

Облака несколько раз меняли в свой цвет. Тяжело давили на землю, перегруженные запасом воды, то вдруг занимали высоту, легко перегоняемые ветром. Безжалостно рассекали острые крылья самолета.

При дождевых облаках в салоне становилось темно, как в тоннеле, и пилоты включали электрические лампочки; облака менялись, и солнечные лучи прыгали зайчиками по обшивке салона и лицам людей.

— Василий Тихонович, пролетели Волгу, — обрадованно прокричал Дубровин. — Я точно высчитал!

«Что же он высчитал?» — подумала удивленно соседка Шибякина. Ее утомил долгий полет, она не находила себе места. Злилась на спящего Шибякина, который храпел, бормотал во сне.

Женщина приняла Шибякина сначала за бухгалтера, но, присмотревшись к его лицу, нажженному морозом, посчитала за инженера-строителя. А глянув на тяжелые ладони, отнесла к шоферам. На этой специальности и остановилась.

Январские морозы не обошли стороной Москву. Шибякин неторопливо двигался по улице Горького и не признавал ее. Прохожие зябко кутались в пальто и полушубки. Мужчины — в нахлобученных меховых шапках; женщины — в теплых платках, закутанные по самые глаза.

Дорога скользила под уклон. В розовую дымку, подсвеченную красным шаром солнца, как в туман, ныряли один за другим троллейбусы, машины с развевающимися хвостами белого дыма.

Шибякин никогда не пропускал случая полюбоваться на Исторический музей. За ним Красная площадь. Но оказалось, что дымка закрыла обзор. Минуя встречные улицы, до предела зауженные поднявшимися сугробами, он представил, как мороз нарушил размеренную жизнь большого города.

Шибякин остановился перед дубовыми дверями Центрального телеграфа. На шкале термометра сорок два градуса.

«Знатный сегодня поклевывает морозец!» — удовлетворенно подумал он и даже крякнул от удовольствия. Природа распоряжалась несправедливо: Москве мороз в обузу, принес беду, а на Севере его ждут не дождутся. Там мороз первый строитель. Придет, и откроют зимники. Повезут в буровые бригады тяжелые вышки, станки, дизеля, обсадные трубы и цемент!

…Министр встретил Шибякина приветливо. Протянул пухлую руку.

— Входи, входи, главный газовый шейх. Заждались мы тебя с документами!