Салман Рушди - Прощальный вздох мавра

Это отрезвило бы почти каждого; но это не отрезвило бедного разошедшегося Васко, обезумевшего на почве истории, любви и великого своего притворства, которое стоило ему таких мук.

– Бездари самодовольные, обормоты от искусства! – возглашал он, опасно кренясь набок. – Сексуально-агрессивная Индия – оп-ля! Черт. Я хотел сказать – социально-прогрессивная. Вот-вот. Бред собачий. Пандит Неру вам все совал под нос этот товар, как базарный торговец дешевые часы, вы их купили и теперь удивляетесь, почему они не идут. Весь этот ваш поганый Конгресс – сплошные продавцы поддельных «ролексов». Вы думаете, сейчас Индия возьмет и перекувырнется, а вместе с ней все эти их поганые кровожадные боги кувырнутся и откинут копыта. Аурора, великолепная наша хозяйка, грандиозная дама, великая художница, думает, что она танцуя может разделаться с богами. Танцуя! Тат-тат-таа-дригай-тан-тан! Тай! Тат-тай! Тат-тай! Господи Иисусе.

– Миранда, – сказал Авраам, поднимаясь с места. – Хватит вам.

– А у меня и для вас есть словечко, милый наш босс-бизнесмен Ави, – захихикал Васко. – Позвольте сделать маленький намек. В этой поганой стране есть только одна сила, которая может побороться с ихними богами, и никакой это не ваш треклятый социальный прогресс. Это не треклятый ваш пандит Неру с его треклятыми правами меньшинств и кустарными базарными конгрессистами-прогрес-систами. Знаете, что это за сила? Я скажу, чего ж не сказать. Коррупция. Понятно? Взятки и все такое.

Он потерял равновесие и стал заваливаться назад. Двое слуг, одетых наподобие Неру в белые кители с золотыми пуговицами, поддержали его, готовые по первому знаку Авраама удалить его с пиршества. Но Авраам Зогойби медлил, позволяя Васко доиграть спектакль.

– Веселое старое вонючее взяточничество, – продолжал Васко сюсюкающим тоном, словно разговаривал с любимой старой собакой. – Как мы говорим? Отстегнуть, подмаслить, дать на лапу. Я понятно говорю? Ави-джи, вы меня поняли? Васко Миранда дает вам определение демократии: один человек – одна взятка. Вот так. Вот он, самый большой секрет. Без дураков. – Вдруг, что-то сообразив, он поднес руки ко рту. – Ох. Ох. Ну я и дурак. Набитый дурак Васко. Какой же это секрет? Ави-джи ведь такая большая вонючая шишка, он, конечно же, и без меня все знает. Такая большая-большая курица, которая чему хочешь научит все наши жалкие яйца, вместе взятые. Прошу извинить. Разрешите откланяться.

Авраам кивнул; люди в белых кителях взяли его под мышки и потащили спиной вперед.

– Еще только одно! – завопил Васко так громко, что слуги приостановились. Он висел на них, как набитая ватой марионетка, грозя безумным пальцем. – Всем вам добрый совет. Грузитесь вместе с англичанами на корабли! Собирайте ваши вещички и уебывайте. Вам тут нечего делать. Вот я вам задам! Кыш отсюда! Уматывайте подобру-поздорову.

– Ну, а себе, – сказал Авраам со стальной вежливостью, стоя среди изумленной тишины. – Себе, Васко. Себе вы какой дадите совет?

– А, себе-е-е-то, – протянул Васко уже издалека. – Обо мне не беспокойтесь. Я португалец.

До сей поры так и не снят фильм под названием «Отец Индия». «Бхарат-пита»? Странно звучит. «Хиндустан-ке-Бапуджи»? Что-то специфически-гандийское. «Валид-э-Азам»? Напоминает о Великих Моголах. «Мистера Индию» мы, правда, недавно получили – вероятно, самое топорное из всех подобных националистических наименований. Герой – глянцевый молодой красавчик, пытающийся убедить нас в своих качествах супергероя; никаких патерналистских коннотаций нет и в помине, ни тебе боевого индийского абба-мена [ 70], ни патриархального Индопапы. Всего-навсего наш малорослый Джеймс Бонд с наклейкой «Сделано в Индии». Великолепная Шридеви, эта чувственная сирена во влажно-облегающем сари, с презрительной легкостью заняла в фильме центральное место… но я вспоминаю эту картину по совсем другой причине. Мне кажется, что постановщики этой дешевой феерии, настолько же малозначащей со всеми ее цветовыми эффектами, насколько значительна была старая сумрачная материнская сага Наргис, сами того не желая, все-таки показали нам национального папашу. Вот он сидит, дракон в своей пещере, тысячепалый кукловод, средоточие мрака; маршал вооруженных автоматами «узи» легионов, повелитель столпов адского пламени, дирижер всей потайной музыки низших сфер; архизлодей, темный главарь-капо, всем Блофельдам Блофельд, всем Мориарти Мориарти [ 71], всем крестным отцам крестный отец: Могамбо. Имя, позаимствованное из старой полузабытой ленты с Авой Гарднер на африканские мотивы, выбрано с тем расчетом, чтобы не задеть ни одно из национально-религиозных сообществ страны: оно не мусульманское, не индусское, не парсское, не христианское, не джайнское и не сикхское, и если в нем слышен отзвук экзотической карикатуры на обитателей «черного континента», каковой был послевоенный голливудский фильм «Сандерс с реки», – что ж, с такой разновидностью ксенофобии можно не опасаться нажить много врагов в сегодняшней Индии.