Нагиб Махфуз: Зеркала

Громким, вполне отвечавшим ее внушительной фигуре, но довольно приятным голосом Видад сказала:

— Пять лет назад я окончила юридический факультет. Потом вышла замуж. Недавно мой муж уехал на год в Кувейт, и я хотела бы устроиться на работу. Как вы считаете, помогут мне в департаменте по трудоустройству?

— Не думаю. Попробуйте поискать сами или примите участие в конкурсе на замещение вакантной должности.

— На это мало надежды…

— Согласен, но попробовать следует.

— У Видад двое детей, и все-таки она хочет работать… — вмешалась в разговор Камелия.

— Все мои подруги замужем и работают, — сказала Видад.

— А как вы устроитесь с детьми? — спросил я.

— С этой стороны трудностей не будет.

— А ваш муж?

— Он согласен.

— Помогите ей, если это в ваших силах, — сказала Камелия.

— Мы ведь старые соседи! — воскликнула Видад.

Я с удивлением посмотрел на нее.

— Вы не помните меня, я была тогда маленькой. Мне было десять лет. А уехали мы из вашего квартала, когда мне исполнилось пятнадцать. Но я очень хорошо помню вас, а также Реду Хаммаду, Сурура Абд аль-Баки и Гаафара Халиля, да упокоит его аллах. Сурур Абд аль-Баки теперь наш врач. Знаете, я до сих пор никак не могу забыть нелепую смерть Гаафара Халиля…

Растроганный воспоминаниями, я вздохнул.

Камелия с хитрой усмешкой повернулась к Видад.

— Ну вот видишь?!

Спустя неделю Видад позвонила мне, чтоб справиться о работе. Я чувствовал, что это только предлог. И снова подумал: чего хочет от меня эта милая замужняя великанша? Я мысленно сравнивал ее с Амани Мухаммед, мои отношения с которой переживали тогда пору расцвета, и пришел в волнение. Из прошлого выплыли образы Ханан Мустафа и Сафа аль-Кятиб.

— Вы придете еще к Камелии? — спросил я.

— А вы хотите меня видеть? — ответила она вопросом на мой вопрос.

— Буду счастлив, — сказал я. А что еще мне оставалось?

— В вашем департаменте так много народу и пахнет бумагами! — послышался в трубке смех Видад.

Не думая о последствиях, я добровольно полез в ловушку.

— Ну давайте встретимся в каком-нибудь спокойном месте.

— А вы любите спокойные места?

— Конечно!

— Но при одном условии! Вы придете с добрыми намерениями!

— Разумеется!

— Помните об этом!

— Обещаю!

— Какое же, по-вашему, самое спокойное место?

— Сад «Аквариум».

Она встретила меня без тени смущения, как встречают мужа или брата. Мы погуляли по пустынным дорожкам, присели на склоне холма.

— Вы, наверное, не знаете, что и думать о дерзкой женщине, которая, забыв о приличиях, бросилась вам навстречу? — сказала Видад.

— Не хочу я ни о чем думать, просто я счастлив! — искренне воскликнул я.

— Не забывайте об условии! — улыбнулась Видад.

— Я помню, конечно, помню…

— Вы должны усвоить, что я порядочная женщина и верная жена, — сказала она вполне серьезно.

— Я в этом и не сомневаюсь, — отозвался я с некоторой тревогой. — Да ведь и я уже далеко не в легкомысленном возрасте, вышел из него еще до того, как вы уехали из нашего квартала.

— Пожалуйста, вспоминайте ту пору с теплым чувством.

— О, я всегда думаю о ней с теплотой.

— Я встретилась с вами не случайно, — многозначительно улыбнулась Видад.

— Вот как?!

— Камелия рассказывала мне о своих коллегах, и, когда я услышала ваше имя, я решила, что мне необходимо вас повидать.

— Вы же хотите устроиться на работу?

— Это не имеет значения.

— Так в чем же дело?

— Я знаю вас уже двадцать лет. Мы жили в большом зеленом доме. Помните?

— Перед общественным колодцем, на главной улице?

— Да. Мне было тогда всего десять лет, и вы не обращали на меня внимания.

— Мы часто ходили мимо этого дома…

— Но потом мне исполнилось четырнадцать и пятнадцать, а вы все равно не обращали на меня внимания, — сказала она с упреком.

— Мне просто не повезло.

— Тогда я считала, что не повезло мне!

Я взглянул на нее в замешательстве, а она смотрела на меня открытым, смелым, смеющимся взглядом.

— Я делала все, чтобы привлечь ваше внимание, но безуспешно.

— Это похоже на сказку!

— В моей душе это незаживающая рана.

— Ну, вы преувеличиваете, — пробормотал я смущенно.

— Ничуть. Правду ли говорят, что первая любовь никогда не забывается?

Я сразу вспомнил Ханан и Сафа, прислушался к своему уже спокойно бьющемуся сердцу и сказал:

— Думаю, в этом есть доля истины.

— Забыть это чувство невозможно, оно неповторимо! — с жаром воскликнула Видад.