Владимир Кунин - На основании статьи…

«А земля обетованная оказалась обычной землей, да еще вдобавок сухой и каменистой.

Соплеменники Моисея ковырялись в этой земле и с тоской вспоминали то время, когда они, голодные и босые, брели по безводной пустыне и впереди у них была земля обетованная…»

В жизни Кирилл Петрович не писал дневников. Записывал что-то раз в пять лет. От удивления. Просто так. Чтобы не забыть. Или в надежде, что когда-нибудь пригодится. Для какой-нибудь работенки. Обычно терял эти записи.

Но вот когда ему поставили капельницу с неведомыми для него «витаминами» и пока Зойка не вернулась с новыми майкой и трусиками и еще чем-то для старого Рафика Когана-Алимханова, Кирилл Петрович записал на обороте больничной инструкции по включению и пользованию палатным телефоном:

«… Я, наверное, не понимаю всего трагизма своего сегодняшнего положения. Когда-то эмоции захлестывали меня по гораздо более ничтожному поводу. А сейчас почти никаких эмоций… Ни хрена. Тупость? Или — защитная реакция смертельно напуганного старческого организма?

От недостатка знаний я никак не могу глубинно осознать происходящее. И от этого держусь почти спокойно. Надеюсь, так это выглядит со стороны. Однако подозреваю, что, когда осмыслю и пойму все, что со мной происходит и должно произойти в дальнейшем, вероятно, впаду в истерику.

Но все равно до последней секунды не буду верить, что ЭТО происходит со мной. Может быть, оно и к лучшему?..»

Писать было очень трудно. Мешала капельница с полой иглой, по которой в вену левой руки Кирилла Петровича просачивались липовые «витамины».

Перед тем как отдаться в руки доктора Кольба, анестезиолога и пухлозадой сестрички, герр Рифкат Коган попросил разрешения быстренько принять душ. Что и было ему, естественно, разрешено. Тем более что его сосед по палате герр Теплов почти грамотно перевел просьбу герра Когана.

Не мог же герр Коган надеть на свое немытое, истерзанное болью тело чистое бельишко, которое вот только что привезла для него Зоя!..

Теперь чистенький, умытый и переодетый во все новое Рафик Алимханов полулежал на высоко поднятых подушках. Его красивый аппарат на колесиках был уже подключен и успокоительно подмигивал своими таинственными огоньками. От аппарата к спине Рафика тянулась всего лишь одна тоненькая пластмассовая трубочка, а сверху, прямо перед его носом, на тонком белом шнуре болталось то, что когда-то, еще в довоенные времена, называлось «сонетка для вызова горничной». С кнопкой, на которую с любовью и надеждой время от времени поглядывал герр Рафик Коган. И возбужденно вещал:

— Гляди, Зой! Ну, немцы!.. Ну, народ!.. Разговоры только про бабки, у мужа и жены отдельные счета в банках: «Я сегодня купила капусту, картошку и две пачки нюрнбергских сосисок. Вот счет — шесть евро пятьдесят центов. С тебя — три двадцать пять». А спать, извини, Зой, в одну постель ложатся…

Ну надо же?!. Вот вы не заметили — на улице кошки ни одной нет бесхозной, бродячей! Собаки друг на друга не оглядываются, вслух не тявкают. Может, про себя и переживают, а чтоб гавкнуть — ни боже мой! Сами сидят у светофора — ждут зеленого… А чтоб два пса друг у друга под хвостом не понюхали?!! Да где ж это видано? Так они на своих хозяев похожи — спасу нет. Только с хвостами и лапами. Немцы — и немцы.

Казалось бы, — расчетливые, равнодушные. И при всем при этом строительство — охренеть можно! Дороги… Я за семьдесят четыре года своей дурной жизни лучше дорог не видел! Колесная техника — вообще!.. Что автомобили, что трактора, что строительные машины!.. А инструмент какой? Е-мое и сбоку бантик! Да с таким инструментом я бы на работу бежал и пел от радости. Я в русской газетке «Мюнхен-плюс» читал — лучшая медицинская техника во всем мире, чья? Немецкая! К примеру, смотри, Зой! Я чего расчирикался? Потому, что не болит! А почему не болит? А потому, что я вот эту кнопочку нажму…

Рифкат Коган-Алимханов радостно показал Зое и Кириллу Петровичу висящий перед ним включатель с красной кнопочкой — «сонетку».

— Как боль вошла в тело — нажимай вот эту кнопочку, и тебе прямо в позвоночник… видишь, трубочка мне туда за спину идет?.. И тебе сразу же туда обезболивающее впрыскивается. Причем дозированно! Точность до миллиграмма. Компьютер регулирует. Доктор задает программу, а компьютер уже шустрит самостоятельно. И боль сразу же уходит! Какая-то машина счастья!.. А где сделано? У нас, в Мюнхене. На «Сименсе»… — тихо и горделиво сказал Рафик, будто «Сименс» принадлежит ему лично.