Луис Леанте - Знай, что я люблю тебя

На улицах чувствовалось напряжение, которое казалось Сан-Роману абсурдным. Солдаты охраняли местный институт в часы занятий, отель «Парадор Насьональ», здание правительства Сахары, здание муниципалитета. По улицам ходили патрули, вооруженные винтовками СЕТМЕ или короткоствольными автоматами, мешаясь с мирным населением и подмечая все, что выходит за рамки обыденности. Но Сантиаго Сан-Роман по-прежнему не замечал в Эль-Айуне ничего особенного. Небрежно проверяя документы у прохожего или шофера автомобиля, он бросал африканцам приветливые фразы на арабском, вгоняя тех в недоумение. Ему не нравилось дежурить на контрольных пунктах, устроенных на пересечении улиц, где нередко приходилось производить обыски. И наоборот, он был счастлив заступить в патруль в торговые ряды или на центральной площади. Там он всегда мог встретиться с Андией, ее матерью, кузинами или еще с какой-нибудь женщиной из их семьи.

Он никак не мог заставить Лазаара поверить в серьезность своих намерений. Африканец лишь белозубо смеялся, когда Сантиаго заводил разговор о его сестре. Сантиаго его легкомыслие бесило.

— Значит, говоришь, влюбился в Андию? Да она еще совсем ребенок!

— Ей шестнадцать лет!

— Это она тебе сказала? — со смехом спрашивал друг. — Ты демобилизуешься, уедешь из города и никогда не вернешься. Я уж не говорю о том, что у тебя наверняка осталась девушка в Барселоне.

— Ну знаешь!

Конечно, совсем по-другому обстояло дело с остальными членами семьи. Сантиаго уже успел убедиться в том, что мать Андии, ее тетки и младшие сестры всячески его привечают. Ему стало даже как-то неудобно, когда он заметил, что дом значительно изменился с тех пор, когда он побывал в нем впервые. На стенах, которые раньше не знали, что такое украшения, появились фотографии и картинки, которым легионер не переставал удивляться. Здесь были карты Испании, портреты Франко, фотографии Кармен Севил [10] Кармен Севилья — популярная испанская актриса и певица середины XX века. на рождественском концерте 1957 года и Фраги Ирибарне [11] Мануэль Фрага Ирибарне — испанский политический деятель, ученый-юрист. на открытии «Парадор Насьональ», календари с репродукциями картин Хулио Ромеро да Торрес [12] Хулио Ромеро де Торрес (1847–1930) — испанский художник эпохи реализма. , снимки знаменитых тореро и известных футболистов. Сначала он не придал этому никакого значения, пока не понял: все это делается, чтобы доставить ему удовольствие. Кроме того, национальная музыка, всегда звучавшая в доме, сменилась маршами и болеро Антонио Мачина [13] Антонио Мачин — кубинский оперный тенор, впервые познакомивший Европу с кубинским болеро. . Сантиаго отнес это на свой счет.

Семья была такой многочисленной, что он раз и навсегда отказался выяснять, кто кому кем приходится — двоюродным или родным братом, свояком, дальним родственником, — и старался дружить со всеми. Мужчинам показывал, как разбирать и чистить карбюратор в машине, менять фильтры, по звуку распознавать поломки двигателя. Младшие братья Андии вечно болтались неподалеку. Но настоящим главой семьи после смерти отца был Лазаар. Не только родня, но и соседи относились к молодому солдату с почтением. Все, что говорил Лазаар, тут же выполнялось без лишних напоминаний. Поэтому Сантиаго Сан-Роман понимал, что тот, хоть и не относится к происходящему серьезно, все-таки сам будет решать судьбу сестры.

Андия вела себя по-разному — то как взрослая женщина, то как маленькая девочка, но Сантиаго это нисколько не смущало. Как только у него появлялось свободное время, он тут же мчался в квартал Земла и садился пить чай с кем-нибудь из домочадцев. Девушка принимала его с легкостью и простотой, будто бы его присутствие в доме было чем-то совершенно естественным, но избегала его многозначительных взглядов украдкой, попыток к сближению и комплиментов, которыми он ее осыпал. Он больше общался с родственниками, чем с ней. Иногда она удалялась в другую комнату и даже не выходила попрощаться. Такое поведение бесило Сантиаго, и он клялся себе никогда сюда не возвращаться. Однако едва заметные детали в поведении Андии — маленькие знаки внимания, ускользающие лукавые взгляды, интерес к его рассказам о солдатской жизни — снова вселяли в него надежду.

Он рассказал Гильермо то, что происходит между ним и Андией. Тот не знал, радоваться ему за друга или пытаться вправить ему мозги. По крайней мере, Сантиаго больше не вспоминал Монтсе, не заставлял его звонить ей или писать письма. С другой стороны, Гильермо не верил, что связь с юной сахарави приведет к чему-то серьезному, и ему не нравилось, что друг с каждым днем все больше увязает в этой истории. В отличие от Сантиаго, Гильермо очень волновало положение, сложившееся в провинции. Он не мог составить собственного мнения, но внимательно следил за всеми слухами, разговорами в барах, обстановкой на улицах. Когда его посылали на закладку мин, он не скрывал отвращения. Выпытать хоть что-нибудь у офицеров было невозможно. Если он начинал расспрашивать сержантов или капралов, те закрывали рот на замок, а ему советовали не лезть не в свое дело. Но скрыть нервозность, как ни старались, не могли.