Луис Леанте - Знай, что я люблю тебя

Каждый раз, когда голос Лемесье раздавался рядом, она напрягалась всем телом и до боли сжимала зубы. Вот он прозвучал совсем близко, и ей почудилось — еще миг, и на нее наступят. Потом голоса вроде бы удалились, но через минуту донеслись снова. Люди Лемесье кружили, как стая голодных волков, примерно в том месте, где, как они видели, упала женщина. Лежа в жарком песке, она холодела от ужаса, слыша, как грызутся между собой наемники. Аза прекрасно знала эту породу — такие за одно неосторожно брошенное слово, показавшееся оскорбительным, готовы поубивать друг друга. Но громче всех, до хрипоты, орал легионер, проклиная своих людей. Между тем, ветер играл на стороне Азы. Он не только стер ее следы, но и успел намести на том месте, где она лежала, кучу песка, ничем не отличающуюся от сотен таких же вокруг, совершенно скрыв очертания тела затаившейся женщины.

Когда Аза убедилась, что голоса удалились и больше не приближаются, она начала прикидывать свои шансы на выживание. Уже десять часов во рту не было ни капли воды, и это усугубляло тяжесть положения. Кроме того, во время бешеного бега, спасаясь от пуль наемников, она усиленно потела, неумолимо теряя ценнейшую для тела влагу. Несмотря на сильный ветер, песок под жгучими солнечными лучами раскалялся все больше. Любой африканец прекрасно знает, что значит остаться без воды посреди пустыни. Можно умереть от обезвоживания — страшная смерть. Постепенно в душу закрались сомнения. Еще неизвестно, что хуже — быстрая гибель от пули или долгая и мучительная агония. Ее сковало ужасом, она не знала, на что решиться. Если эти люди уедут, забрав обе машины, одной ей здесь не выжить. Аза вспомнила глиняный тазик с затхлой водой, которой мучители поили их в заключении. При первых звуках мерзких голосов своих преследователей она поклялась себе, что перенесет самые страшные муки, умрет от жажды, но больше не дастся им в руки. Рот пересох и был полон песка, но, несмотря ни на что, она заставляла себя собраться с духом. Женщина закрыла глаза и представила себя рядом с сыном в палаточном лагере — в одной из jaima, где жила ее семья. Из последних сил она старалась отвлечься от мыслей о том аде, который окружал ее со всех сторон, и ей это удалось — через какое-то время сердце начало биться почти в нормальном ритме.

Рев моторов грузовика и внедорожника заставил Азу напрячься всем телом. Она не могла точно сказать, сколько прошло времени — может, минуты, а может, часы, но порывы ветра постепенно начали ослабевать. До нее еще долго доносился шум работающих двигателей, словно машины проезжали совсем рядом, то расширяя, то сужая круги, пока наконец не приблизились к месту, где она закопалась. Аза думала об испанке, оставшейся в «тойоте». Выстрелов она больше не слышала, но была уверена, что та мертва. Она своими глазами видела, как женщину ужалил скорпион, но не успела ее предупредить. Если даже эти люди ее еще не убили, за них это сделает яд, растекающийся по венам, — в конце концов от него остановится сердце. Она искренне жалела несчастную иностранку. Звуки двигающихся автомобилей, доносящиеся с поверхности, вгоняли ее в дрожь, нервы превратились в туго натянутые струны. Все больше хотелось пить, горло саднило от жажды. Порой она чувствовала, что на коже выступает пот. Африканка не могла вспомнить, чтобы хоть раз в жизни ей так страшно не хватало воды. Она старалась не думать о том, что с ней произойдет, когда бандиты наконец уедут и она останется одна на милость безжалостной пустыни. Она хорошо знала, что человек начинает испытывать жажду, когда организм теряет пол-литра жидкости. При потере двух литров желудок сжимается так сильно, что уже не в состоянии принять в себя необходимое телу количество воды. Ей приходилось видеть такие примеры — чаще всего подобное случается со стариками. Больные люди перестают пить раньше, чем восполнят недостаток воды в организме. Врачи называют это явление симптомом добровольного обезвоживания. Но, как ни странно, это еще не самое страшное, что подстерегает жертву пустыни. Когда тело теряет пять литров воды, у человека начинается одышка, поднимается температура, ускоряется пульс и кожа приобретает красный оттенок. С обреченностью Аза вспоминала, что затем накатывает головокружение, нестерпимая головная боль, неконтролируемое слюноотделение и кровь перестает нормально циркулировать по сосудам. В менее агрессивной среде до критической фазы может пройти до трех дней, все зависит от устойчивости и крепости организма, но в условиях Сахары с ее немилосердно палящим солнцем она неминуемо наступит часов через двенадцать. Погребенная под толстым слоем песка, она чувствовала, как рот ее время от времени наполняется вязкой слюной, а кожа сильно потеет, но никак не могла придумать, как сохранить в организме так необходимую ему влагу. В какой-то момент ею овладел приступ паники — стало казаться, что кожа трескается и прилипает к костям. Потом появилось ощущение, что глаза медленно проваливаются в глазницы, все глубже и глубже… Единственным слабым утешением служило то, что она все еще четко различала звуки, раздававшиеся на поверхности, даже те, что ветер доносил издалека. Больше всего она боялась потерять сознание, впасть в бред и выдать себя, поэтому снова и снова мучительным усилием воли заставляла мозг успокоиться и не думать о тяжкой, изнуряющей жаре. Сахарави не могла избавиться от мысли, что смерть в ее случае наступит не от жажды, а от сильнейшего перегрева, при котором нарушается теплообмен — кровь в венах сгущается и теряет способность переносить жар к коже. По сути, именно перегрев убивает человека в подобной ситуации — несчастный практически варится заживо, испытывая катастрофическое повышение внутренней температуры тела.