Даниэль Глаттауэр - Навеки твой

И тогда Юдит в озорном состоянии духа овладела абсурдная идея, в которую она и сама пару дней назад ни за что бы не поверила. Однако письмо поставило все с ног на голову. Ее окрылял факт, что она могла пустить Ханнеса к себе в квартиру. Он свидетельствовал о безрассудной смелости, возвращал подобающее самоуважение, — его-то ей особенно недоставало в последнее время.

«Ни к чему иному я так не стремлюсь и не желал бы так сильно в жизни, как к тому, чтобы мы оставались друзьями», — написал он в своем неподражаемом патетическом стиле. Что ж, этот поезд, пожалуй, ушел — слишком много досадных моментов пришлось пережить. Но что мешает сделать небольшой шаг к примирению? Почему бы не продемонстрировать в тесном кругу друзей, что она снова в состоянии перепрыгнуть через свою тень?

Эта тень за несколько последних дней значительно сжалась, перестала ее преследовать, не внушала страха, не пыталась ей управлять и не выводила ее на ложные пути по краю пропасти. Вылечилась ли Юдит полностью от своего глупого и не очень серьезного заболевания, или слабости, или кризиса, или как еще назвать засевшего в голове «червяка»? Она горела от нетерпения доказать это себе самой. Для этого ей был необходим он.

«Привет, Ханнес, в субботу у меня собираются друзья — Герд со своей новой подругой, Лара с Валентином, Ильза, Роланд с Ниной, знакомая с работы. Если у тебя будет желание, приходи». Нет, надо кое-что изменить: «Если у тебя нет планов, то мы будем рады тебя видеть». И в конце прибавила: «Будет гуляш. Мы сядем за стол примерно в восемь. (Друзья приглашены на семь.)» И еще: «С дружеским приветом, Юдит».

Не через три минуты, а через три часа пришел короткий и деловитый ответ: «Привет, Юдит! Мило с твоей стороны. С удовольствием приду. До восьми вечера в субботу. Искренне твой, Ханнес».

Во-первых, таблетки не сочетаются с алкоголем. Во-вторых, вечером она немного выпьет (потому что начала еще с обеда). В-третьих, ей больше не нужны таблетки, поскольку она избавилась от страха. В-четвертых, она замечательно провела эту позднеоктябрьскую субботу — на Венском рынке, в универмаге «Хофер», у себя в кухне, на диване в гостиной с наушниками, под люстрой со сверкающим золотым дождем.

Гости, которым назначили на семь часов вечера, явились минута в минуту. Роми оказалась непоседливой жительницей Колумбии с прической а-ля Диана Росс после ливня. Она преподавала в Вене танцы. Но что еще более странно: Герд был по уши в нее влюблен. Такое с ним случалось раз в десять-пятнадцать лет. Удивительно, что ни одна из двух других пар не выносила свои проблемы на публику, и Нина идеально вписалась в партнерские отношения. Все это стало идеальной предпосылкой для Юдит, приподнятое настроение которой было немедленно отмечено гостями, чтобы в отстраненном тоне с налетом самоиронии поведать о времени «блуждания». Особенно подробно она описала сцену с похожим на римлянина молодым любителем рыбалки Крисом, который, невинно посапывая в одной с ней постели, в четыре утра внезапно проснулся от того, что его жестоко укусили. Правда, детали данного эпизода остались Нине не до конца понятны.

О Ханнесе Юдит не упомянула ни единым словом. Его появление станет для всех сюрпризом и ее триумфом. Однако Ханнес опаздывал уже на полчаса, и друзья с плохо срываемым нетерпением все чаще намекали на гуляш. Около девяти от него пришло сообщение. Юдит пошла в кухню, чтобы прочитать его: «Дорогая Юдит, мне жаль, но сегодня я не смогу прийти. Очень много работы! В другой раз — с удовольствием. Передай от меня всем сердечный привет. Ханнес». Каково по сухости сообщение, таков и коньяк, которым она его запила.

По реакции гостей Юдит поняла, что произошедшие в ней изменения не прошли незамеченными. На вопросы, все ли с ней в порядке, она отвечала «да-да, конечно». — Тогда почему столь невесело ковыряется в своей большой гурманской тарелке? — Наверное, пока готовила, напробовалась до того, что теперь от еды нехорошо. — И все-таки у тебя все в порядке? — Ну, если честно, то не очень. Видимо, немного перебрала с алкоголем, — оправдывалась она и подливала себе коньяку для уверенности.

До шоколадного десерта Юдит еще кое-как дотянула, стараясь улыбаться в нужных местах беседы, которые определяла по обрывкам долетавших до нее слов. Но в конце концов попросила у друзей разрешения позволить ей прилечь на диван, поскольку у нее немного кружится голова.

— Юдит, если нам будет лучше уйти, ты только скажи! — отреагировали гости. — Нет-нет, ни в коем случае! Оставайтесь сколько захотите. Я рада, что вы ко мне зашли!