Джон О'Хара - Весенняя лихорадка

— Нет-нет. Он не был шпионом, — сказала Нэнси. — К тому же это не оригинально. Кто первый это сказал? Ты прочел об этом в «Нью-Йоркере».

— О чем именно? — спросила Эмили.

— О, вы, должно быть, это читали. По-моему, это было в колонке «Городская молва». Джордж С. Кауфман, знаете, он написал «Раз в жизни» и сотню других пьес.

— Да, знаю, — кивнула Эмили.

— Так вот, он и несколько индейцев-литераторов как-то проводили вечер вместе, среди них был незнакомец, который хвастался своими предками, в конце концов Кауфман, а он еврей, громко сказал: «У меня был предок-крестоносец». Незнакомец недоверчиво взглянул на него, и Кауфман продолжал: «Да, его звали сэр Реджинальд Кауфман. Он был шпионом».

— Все так, только звали его сэр Родерик Кауфман, — сказала Нэнси.

Эмили засмеялась. Через минуту она повела бы гостей ужинать, но тут раздался звонок в дверь, потом она распахнулась, и вошел Лиггетт, его поддерживали лифтер и швейцар, Эмили первым делом заметила, что последний пытался снять фуражку.

— О Боже! — воскликнула Эмили.

— Господи, — произнес Пол.

Нэнси шумно втянула воздух сквозь зубы.

— Дорогой, что случилось? — спросила Эмили, подходя к мужу.

— Я возьму его под руку, — сказал Пол швейцару.

— Пожалуйста, дайте мне идти самому, — сказал Лиггетт и вырвался у помощников. — Мне очень жаль, миссис Фарли, но вам придется меня извинить.

— Ну, разумеется, — сказала Нэнси.

— Я могу помочь тебе, старина? — спросил Пол.

— Нет, спасибо, — ответил Лиггетт. — Эмили… ты… думаю, миссис Фарли, мистер Фарли…

— Давай отведу тебя в твою комнату, — сказал Фарли. — Миссис Лиггетт, думаю, это следует сделать мне.

— Не нужно, Фарли, — сказал Лиггетт. — Спасибо, конечно, но все-таки не нужно. Эмили, я извиняюсь перед тобой в присутствии Фарли.

— О, я уверена, они понимают, — сказала Эмили. — Миссис Фарли, мистер Фарли, вы извините нас?

— Конечно, — сказал Фарли. — Помочь чем-нибудь?

— Нет, спасибо. Я сама. Извините.

— Пойдем, дорогой, — сказала Нэнси. — Миссис Лиггетт, мы поможем чем угодно. Пожалуйста, звоните нам.

— Спасибо вам обоим, — сказала Эмили.

Фарли вышли. Нэнси не могла дождаться, когда они сядут в такси, где только Пол мог видеть, что она плачет.

— О, какая ужасная история. Какое отвратительное зрелище. — Она обняла Пола и продолжала плакать. — Бедная, несчастная женщина. Надо же такому случиться с ней. Уф-ф. Гнусная скотина. Понятно, понятно, почему у нее такие печальные глаза.

— Да, и этот сукин сын вовсе не был в Филадельфии. Я видел, как он пил в Йельском клубе в обеденное время. Он не заметил меня, но я его видел. — Фарли помолчал. — Дорогая, не стоит из-за этого расстраиваться. Они нам даже не близкие друзья.

— Больше не буду.

— Поедем к Лонгчемпам.

— Нет, поехали туда, где можно выпить, — сказала Нэнси.

Глория приехала домой, когда близилось время ужина, и дядя сказал, что хочет поговорить с ней перед ужином или после него, если до ужина им не хватит времени. Она ответила, что вполне можно поговорить, пока не сели за стол.

— Знаешь, — начал он, — мне кажется, в последнее время ты неважно выглядишь. Думаю, тебе нужно уехать из Нью-Йорка на месяц-другой. Я это всерьез.

Да, она тоже об этом думала, но задавалась вопросом, как часто у него была возможность увидеть ее, чтобы решить, что она выглядит неважно.

— Я не сберегла ничего из денег на карманные расходы, — сказала Глория, — а что касается работы — сам знаешь.

— Это будет подарком ко дню рождения. Делать такой подарок рановато, но не все ли равно, когда ты его получишь? Когда наступит день рождения, я отправлю тебе открытку с напоминанием, что ты уже получила подарок. Конечно, если у тебя есть желание совершить путешествие.

— Но сможешь ли ты оплатить его?

— Да, смогу. Мы больше не живем на наш доход, Малышка, — дядя часто называл ее так, — мы с твоей матерью продавали облигации и привилегированные акции.

— О. Из-за меня? Мое содержание обходится так дорого?

Вандамм засмеялся:

— Хо-хо-хо. Кажется, ты не понимаешь. Неужели не знаешь, Малышка, что происходит в этой стране? Сейчас у нас депрессия. Самая тяжелая в истории. Ты знаешь кое-что о положении на фондовой бирже, не так ли?

— Я видела курс твоих акций «Бетлехем стил» сегодня утром или вчера. Какой он, уже забыла.

— О, все эти мои акции давно проданы. И теперь это «Ю.С. стил», не «Бетлехем».

— Ну, значит, я ошиблась.

— Я рад, что ты проявляешь интерес. Нет, я избавлялся от всего, от чего только мог, и знаешь, чем занимался? Скупал золото.